Воспоминания случайного железнодорожника. Сергей Данилович Ишутин

в тупик. Не будешь же ходить по чужому огороду. А обращение к соседу с противоположной улицы вызывало у того удивление. Тем более, что у него ничего не пропадало. "Работали" по два-три человека. Лишний шум не нужен!

      Однажды мы унесли большое количество груш. Дома их надо было спрятать так, чтобы и мать не обнаружила (тогда будет "баня"), и чтобы не обнаружил старший брат Алексей. Я опасался, что он меня "выдаст". Разрешил эту проблему просто. У нас в пристройке над погребом на видном месте висел полутора- или двухведерный бидон. В нем когда-то был керосин. Но последние годы электричество подавалось аккуратно, поэтому надобность в керосине отпала, и висел он много лет пустой. В него я груши и спрятал. Брат позже рассказывал, что его "убивал" запах спелых груш. Он был убежден, что они у меня где-то спрятаны, искал, но в бидон заглянуть не догадался, т.к. считал, что "на видном месте не прячут".

      Нам нравилось быть неуловимыми, поэтому "игра" продолжалась и тогда, когда мы начали ухаживать за девушками. "Организация" росла и численно. Быть в ней значило, еще и иметь защиту. Ведь мы росли и физически: подтягивались в росте, накачивали мускулатуру. Поэтому тронуть кого-то из нас, видя какой стаей мы ходим, уже побаивались. Когда я учился в восьмом классе, нас таких (давших клятву) уже было полтора десятка. А за время учебы в старших классах мы еще более окрепли. Правда, число "юных мичуринцев" мы больше не увеличивали (не было необходимости), но число тех, кто при наличии шпаны на улице хотел быть защищенным, росло. Это были те же старшеклассники. Мы "доросли" потом численностью до тридцати человек, а еще позже в один "нужный момент" на "линейку готовности" могли выставить 50 человек.

      Поясню, почему появился этот "нужный момент". Война и репрессии 30-х годов породили большую безотцовщину. Семьи в то время были многодетными, и, оставшись одна, мать не могла обеспечить ни нормальное воспитание, ни нормальное материальное положение семьи. И, если все многодетные семьи тогда жили бедно, то в семьях без отцов была нищета. Мать разрывалась между домом и работой, и поэтому она имела мало времени для занятия с детьми. Детей воспитывала улица. Отдаю должное и преклоняюсь перед теми матерями, которые, имея по 5-6 детей (а иногда и более), не бросили их на произвол судьбы, не просили, чтобы их забрали в детский дом, а терпеливо "тянули свою лямку", дожидаясь, когда подрастут дети. Знаю многие такие семьи, в которых выросли трудолюбивые и честные дети, ставшие потом и сами хорошими семьянинами. Не помню таких детей, которые при живом хотя бы одном родителе, остались бы сиротами. Не помню и матерей, которые, ссылаясь на трудности жизни, хотя бы завели разговор об отказе от детей.

      Но улица не ко всем была благосклонна. Были и такие дети, которые, будучи предоставлены самим себе, не очень утруждали себя помощью матери и учебой. А так как время все равно куда-то надо было девать, то начинали заниматься делами неправедными. В основном, это было воровство и хулиганство. Воровать одному неудобно и опасно, поэтому объединялись в стаи