Пёс ниоткуда. Роман Дингер

тебя нехороший. Смотри!

      Положив ракушку на стол, я поднял руку, концентрируя тепло в ладони, и направил на створки. Тут же, с тихим смачным щелчком раковины раскрылись, и в мою сторону выстрелила тонкая синяя игла язычка ракушки. Обмякла, размазав по доскам желтоватую жидкость, и втянула язычок обратно. И выстрелила еще раз, аж завертевшись от усилий.

      – Видела? Они так присасываются к кому-нибудь, ядом бьют, а потом потихоньку обсасывают. Ты бы видела, какие они вырастают…

      Оксана наблюдала с ужасом, как ракушка вяло втягивает язычок обратно, и отодвинулась подальше…

      – Она реагирует на живое тепло. О! Смотри, тебе это должно понравиться…

      Вложил ей в руку переливающийся камень, который нашел на берегу моря много лет назад, в огромном пустом мире, где не было даже растений, только моря и скалы. Случайно нашел, подумав, что померещилось. Сунул камешек в карман, да так и ушел обратно.

      – Красивый… – протянула девушка, повертев камешек. – Ой! Смотри, он цвет поменял!

      Золотисто-зеленый, камешек вдруг стал лиловым, с блестящими крапинками. Сверкнул гранями, и медленно стал менять цвет, став синим с красным…

      – Ты смотри… – протянул я. – И на тебя отзывается…

      – В смысле?

      – Я называю его индикатором. Это обозначает…

      – Я знаю, что это. Но почему индикатор? Что он показывает?

      – Настроение. Я случайно увидел. Попробуй сейчас сделать что-нибудь… Ну, не знаю… Разозлись хотя бы.

      Девушка посидела немного, разглядывая камень, потом закрыла глаза и резко сказала:

      – Ненавижу! Всех! И этот ваш мир! Домой хочу!!!

      Камешек стал бледно-желтым, с тягучими синими переливами.

      – Какая прелесть… – протянула Оксана, открыв глаза и восторженно глядя на камень. – То есть, мое настроение можно цветом описывать?!

      – Точно. Видишь, ты чуть успокоилась, и он стал другим…

      – Пе-е-ес… подари, а?

      – Бери, – пожал я плечами. – Все равно ему скучно здесь, а так, хоть тебя развлекать будет…

      – Скучно? Ты думаешь, что он живой?

      – Да, он живой. Сейчас, погоди…

      Достав из чулана остатки бараньей ноги, я показал ее Бо, который уже несколько минут жалостливо вздыхал, поглядывая на меня из своего корыта.

      – Лови!

      Зверь выскочил из воды, с грохотом опрокинув стул, который стоял на его пути. И замер, глядя немигающим взглядом. Я бросил мясо прямо в открытую пасть, которая захлопнулась с хрустом, и Бо, довольный донельзя, потащил добычу обратно…

      – Какой, однако, жадный… – протянула Оксана. – В озере ж вроде тоже кого-то слопал, разве нет?

      – Не знаю. Какая разница, я всегда его кормлю.

      – Ой… Погоди, я сейчас тоже накрою. Не рассматривай свои безделушки без меня!

      Она вскочила и побежала на кухню. Я сдвинул ткань со всей своей коллекцией на край стола, и зажег еще две свечи. Оксана принесла две большие тарелки с нарезанным мясом и сыром, на второй лежал немного засохший хлеб и два плода аррту. Достала вино и поставила на стол:

      – Налей,