Прости грехи наши… Книга первая. Елена Дмитриевна Фетисова

розовощекая хохлушка окликнула Василия:

      – Тебе чего, сыночка, треба? Купи семечко, гляди какие гарные! – она запустила руку в мешок, и черные, глянцевые, они просочились меж ее шершавых пальцев.

      – Сколько, мамаш? – спросил Василий.

      – Цэ двадцать грошей всего, – и хохлушка высыпала ему стакан в засаленный карман тулупа.

      Лузгая купленные семечки, Василий свысока поглядывал на словоохотливых, с надеждой заглядывавших на него продавщиц, и проходил мимо, не уделяя их товарам большого внимания. И, вдруг… Он даже закрыл глаза на мгновение.

      На еще холодном воздухе, вызывающе и пронзительно горел яркий, весенний букет. Озябшие цветы, как подневольницы в гареме, ютились в двухлитровой банке, и слегка вздрагивали от торопливых шагов спешащих людей. Рядом пританцовывал черноусый продавец.

      – Почем? – обратился к нему с вопросом притормозивший мужчина, кивком указав на тюльпаны.

      – Руб, – ответил грузин, перебирая ногами на одном месте.

      – Все, – не унимался подошедший и показал на три унылых от холода цветка.

      – Зачем обижаешь! Штюка, – возмутился торговец, отчего его акцент стал еще выразительнее.

      – Штюка…, – передразнил прохожий, – Христа на вашей братии торгашей нет. Тоже мне садовод-любитель… Да, таких, как ты, в горячий цех надо, к печам!

      Василий не раздумывая долго, подошел и с ходу спросил:

      – Сколько еще у тебя их, дядь?

      Черноусый поднял пленку: ведро алых, едва раскрывшихся тюльпанов, полыхали нежными с тонкими, светящимися прожилками, лепестками.

      – Какая цена всех?

      Грузин с подозрением глянул на Василия, тот выложил остатки своей получки.

      – Ну, чего глаза таращишь, с ведрами продашь?

      – Бери, – пролепетал черноусый и выдвинул товар вперед.

      – Ну, тогда бывай! – забрав все цветы, сказал Василий.

      Недоуменный продавец растерянно посмотрел ему в след. Не сдержавшись, он крикнул:

      – Слюшай, почем торганешь, друг?

      – Ох, дорого, дядька! – засмеялся Васька.

      Николай вернулся домой угрюмый, злой. Бросив рюкзак у порога, он сел, упершись кулаками в виски. На душе его было неслаженно и муторно.

      В сенцах послышались шаги, дверь распахнулась и Вера – его жена, обрадовано взвизгнула:

      – Коля! Приехал!

      Николай глянул на нее.

      Полнотелая Вера, с розовыми пухлыми щеками, расценила этот взгляд по-своему.

      – Соскучился, Коля? – она подсела к мужу и прильнула к нему своим холодным и гладким лицом, – Ну, в порядке все?

      – Нормально…

      Колька встал, запустил мозолистые, непромытые пальцы в рюкзак, и бросил в ожидающие руки жены красиво расписанный платок и яркое, цветастое платье. Вера опять вскрикнула, и вдобавок всплеснула руками.

      – Что ты визжишь, как резанная! – не сдержался мужчина и выплеснул всю свою досаду на ничего не понимающую супругу.

      Однако