Сахарный тростник. Егор Сергеевич Фаизов

говорили это со смехом, доброжелательно. Я проникся к ним уважением, потому что до этого со мной никто не разговаривал.

      После этого меня поймала на улице Мария. Она потешалась надо мной, постоянно смеялась. Есть такие люди, которые своим смехом могут вогнать в краску. «Только не обижай ее», – еще одна улыбка. А потом серьезно:

      – Кире не нужны такие скромные.

      Все это уязвляло мою гордость. Маленькую слабую гордость. Я обижался, как ребенок. Сердился. Иногда пропускал занятия, чтобы показать, какой я независимый и взрослый. Игнорировал Киру и Марию. А они только смеялись надо мной.

      Потом случилось это. На перемене ко мне подошел один из парней «Стаи Киры», как я их называл. Моисей.

      – Не хочешь прогуляться с нами? – спросил он.

      Я разнервничался, руки задрожали. Но выдавил из себя, весь красный, стараясь выглядеть уверенным: «Да, хорошо. Во сколько?».

      Моисей улыбнулся уродливыми зубами. «Ты же живешь в отеле? Мы зайдем за тобой. Никуда не уходи».

      Он ушел. Я почувствовал сильное облегчение. И в груди стало тепло. Я был счастлив. Я думал – какие же хорошие они ребята, какие же веселые, такие добрые. Ей богу, я хотел плакать от радости.

      Конечно, это был секундный шок. Я не был таким глупым, чтобы доверять им. С прищуром я смотрел в их сторону. Лицемерно улыбался, готовый к удару. Вечером за мной действительно зашли. Мария. Моисей. Марта. Марк. Мирон. Я небрежно и как-бы невзначай спросил: «А где Кира?».

      Все сразу заулыбались. Все они держали меня за влюбленного дурачка. Ответила Марта, новая девочка, которую я не знал.

      – Кира помогает матери стирать белье. Она выйдет позже.

      Марта протянула мне маленькую твердую ладонь. Я пожал ее бережно, не знаю зачем. Потом мы отправились гулять по улицам Люцио. Начались стандартные вопросы со стороны парней: откуда я, где учился, была ли девушка и т.д. Сначала я чувствовал дикое смущение – из-за Киры тоже – но потом повеселел. С ними было просто общаться. Не то, что в моем городе.

      Они были простые деревенские ребята, добрые и веселые.

      Начало смеркаться, закат касался наших голов. Я стал переживать, что не увижу Киру. Марк и Мирон были братья, очень похожие внешне. Оба высокие, широкоплечие, громко и много говорили. Марта была маленького роста, крепкая, складная. Она хорошо бегала на физкультуре. Марта любила косметику, что ей было не к лицу.

      В Люцио, как и в Марии, дети не звонят друг другу. Они ищут друг друга. Мы пошли до Киры, и чем ближе мы были, тем сильнее колотилось мое сердце.

      Мария – это просто одна улица в горах и раскиданные маленькие дома по ней. Марк посвистел, когда мы подошли к высокой ограде. Я волновался, смотрел по сторонам, незаметно вбирал в себя воздух, пытаясь снять эту позорную краску с лица.

      – Сейчас я выйду, – высунулось в калитку личико Киры буквально на секунду. Я пропустил этот момент. Через несколько минут она вышла.

      Хватит ли у меня слов, чтобы описать ее? Мне не хватит краски всего мира, чтобы ее нарисовать. Первая любовь – это всегда прекрасно, чисто, невинно. Тот, кого ты любишь в юности,