Колдовской мир. Год Единорога. Андрэ Нортон

в одну, потом в другую сторону и вдруг заговорил.

      Язык его был мне непонятен, но фраза прозвучала как вопрос. Я перестала дышать. Он помолчал, затем снова повторил вопрос и, к моему облегчению, шагнул внутрь. Я бочком начала продвигаться к двери, отчаянно молясь, чтобы он не услышал шорох подошв. Но пол, к счастью, покрывал толстый вязаный ковер, и потому я беззвучно достигла двери. Как вдруг мужчина, который как раз остановился у стола, где только что лежал мой обед, резко обернулся. Неужели он каким-то непостижимым образом смог меня увидеть?.. Но опасения оказались напрасными. Хоть глаза его и смотрели прямо на меня, выражение его лица оставалось прежним. Длилось это всего мгновение, а потом… он направился обратно к двери.

      Не придумав ничего лучшего, я опрометью бросилась вон из комнаты. Он что-то крикнул, в ответ тоже раздался крик, и на моем пути выросла еще одна фигура. Я кинулась прямо на нее, с силой оттолкнула в сторону и под удивленные вопли выбежала наружу. Что есть духу я мчалась к дороге, которая казалась мне теперь единственным безопасным местом во всей этой стране.

      За спиной слышались крики и топот. Видят они меня или бегут наугад? Наконец, собрав остаток сил, сосредоточив внимание на одной лишь иллюзии, я добежала до спасительной дороги и ничком рухнула на обочине. Кое-как отдышавшись, я оглянулась на деревню, на месте которой теперь простирался зеленый луг. Крики, однако, все никак не утихали, но самое страшное – к ним добавился новый звук: топот копыт, который раздавался все ближе! Я вскочила на ноги и, прижимая к груди завернутый в коврик трофей, бросилась бежать. Прочь, прочь от невидимой деревни и ее призраков!

      Когда я, окончательно выбившись из сил, остановилась, то услышала лишь щебет птиц. Меня не увидели, я была в безопасности. До поры до времени.

      И все же я прошла еще с милю, прежде чем уселась на травяную кочку у дороги и принялась за еду. Ни одно яство из тех, какими Всадники потчевали своих зачарованных невест, не могло сравниться с пищей, которую я вкушала сейчас. Еда Гончих давала мне немного сил, но в этом ржаном хлебе, в этом сыре, который крошился в моих пальцах, была сама жизнь! Я не стала наедаться всласть, а лишь слегка утолила голод, – как знать, будет ли вторая вылазка столь удачной. Какая-то птаха спорхнула с куста, склевала оставшиеся от моего пиршества хлебные крошки и, подняв головку, жалобно чирикнула. Я отломила от буханки кусочек и раскрошила на землю: угощайся! Эта птичка, несомненно, видела меня, как и остальные птицы, встречавшиеся мне сегодня, и лиса, и белки, – так почему же для себе подобных я призрак? Или это обратная сторона защитных чар, оберегающих людей этой земли?

      До заката оставалось совсем немного времени, а мне еще нужно было найти место для ночлега. Решив, что нечто темное впереди – небольшая роща, я прибавила шаг.

      Мне так не терпелось добраться до укрытия, что я не сразу заметила происшедшую вокруг перемену. Если утром мне было легко и радостно на сердце, то теперь я ощущала, как внутри меня сгущается тьма. Как ни пыталась