Не остановишь силой дождь. Елена Матеуш

но расспросить Хельгу ни о чём не успела.

      – Кэсси, что твоя мама дала тебе в дорогу на этот раз? А то я не завтракала, еле встала на пару – первым делом спросила Лурия. – Вот какой садист ставит в понедельник первую пару? Да ещё и Ламар со своими предсказаниями.

      – Мама напекла твоих любимых пирожков с яблоком, но положила поглубже в корзину, чтобы не остыли. А я не успела ещё распаковать. Дилижанс задержался. Теперь только после «окна» принесу. Хельга, а у тебя что случилось? Сама на себя не похожа.

      – Точно! Выглядишь, как кошка, налакавшаяся сливок. Давай рассказывай! А то защекочу! – Лурия затормошила подругу.

      Хельга принялась отбиваться от вездесущих рук Лурии, которая так и норовила то ткнуть её под рёбра, то пощекотать бока. В результате Хельга просмеялась всё оставшееся от перемены время и ответа мы так и не услышали.

      – Потом расскажу, – когда отсмеялась, пообещала она.

      Следующая перемена ушла на то, чтобы дойти до лаборатории, где проходила практика по зельеварению, и подготовиться к занятию. Предстояло надеть фартуки из ткани, что не брала даже слюна химеры, и убрать волосы под чепцы или косынки. Это было единственное, что составляло форму в нашем институте. Они отличались практичностью, несомненно, были необходимы, когда мы варили зелья или изготавливали артефакты, но выглядели так уныло, что никто не носил их целый день. Доставали из сумок и надевали по мере необходимости. Преподаватели закрывали на это глаза, делая скидку на то, что мы девушки. Говорят, это пошло с самого основания института, когда именно так ответил Томас Брисби первому ректору на жалобу на его дочь. Девушка была большой модницей и ходить в длинном унылом фартуке, закрывавшем почти всё платье, категорически отказывалась.

      Так что расспросить Хельгу опять не удалось. Практическая работа зельеварению не то, что прервёшь ради разговоров с подругой. Тем более что сегодня мы варили противоядие с очень нестойкими ингредиентами. Стоит чуть задержаться – и всё пропало! Я даже не стала прерываться на перемену, ведь добродушный господин Друмис разрешил уйти как только всё закончу. Чем я и воспользовалась. Забрала у тёти Миры свои сумки и помчалась в общежитие. Благо, оно находилось недалеко от нашего Королевского института артефакторики, в глубинах прилегающего к зданию парка.

      Наш институт открыли не так давно по сравнению с Академиями – каких-то лет сто назад. Специально строить ничего не стали. Основатель института, знаменитый уроженец Харрана великий артефактор Томас Брисби, пожертвовал под это благое дело собственный особняк вместе с парком. Под общежитие вначале использовали флигель для слуг. Его потом основательно изменили и отдали под жильё преподавателям и немногочисленным студентам-парням. А для девочек построили ещё один корпус, женский. От парка в результате мало что осталось, зато всё рядом – институт, общежития, мастерские и аптекарский огород. Иногда мы весь день так и крутились на этом пятачке, даже не выходя