Орден Крона. Банда изгоев. Нина Малкина

раскрыли рты, внимая завораживающему зрелищу.

      Демиург не пытался следить за спектаклем или зрителями. Он быстро нашёл взглядом Джера и Элигию. Я попыталась уловить эмоцию, понять, что он чувствует при виде их. Ревность? Обиду? Ненависть? Злость? Кем была для него Элигия? Разобрать этого было невозможно, потому что на лице кровавого мага была всё та же довольная полуулыбка, с которой он появился в этой ложе.

      – Тогда я вам расскажу, – от взмаха мужской руки ложа наполнилась тысячами бликов, словно он кинул горсть иллюзорных звёзд. – Это новая и очень красивая сказка, одна из историй любви Квертинда под названием “Асмодей”. Трагическая, конечно.

      – Мне не нравятся истории о любви, – осторожно ответила я, отступая на полшага.

      Глаза сами собой оценили варианты побега. За нашими спинами натягивались тросы и с шумом падали вниз, приглушая шум из зала, крутились и поскрипывали подъёмные механизмы, создавая декорации для зрителей. Бежать было бессмысленно, но я едва удерживалась от этой идеи. Точно так же, как с трудом удерживала страх внутри своего сознания, не позволяя ему завладеть мной. Но каждый раз, когда разноцветные глаза Господина Демиурга останавливались на мне, я леденела изнутри. Я не могла вспомнить, когда последний раз испытывала такой необъяснимый трепет перед живым человеком. Наверное, только когда познакомилась с Джером.

      – А о чём нравятся? – Демиург сощурился, разглядывая меня.

      – О странствиях, – ответила я, перебарывая гнетущую робость, потом подумала и добавила: – И о свободе.

      В его ярких глазах, в его лице был отпечаток личности кровавого мага – неуловимый. Словно он был – древнее могущественное заклятие, о котором мир договорился молчать. И я не могла не признать, что меня это дико увлекало. Хотелось всматриваться в него, как в гладь воды, спокойную, но передающую таящуюся внутри опасность.

      – Любовь, свобода, приключения, – он вздохнул. – У них гораздо больше общего, чем может показаться на первый взгляд. Каждый предпочитает верить в то, что ему ближе. Но в конце концов, это всё просто игры, в которые играют взрослые дети. Весь мир – большой театр, и мы постоянно становимся в нём то зрителем, то актёром. Поэтому люди так любят спектакли. Они – отражение их жизней и ролей.

      – Ни один спектакль не отражает моей жизни, – быстро воспротивилась я таким суждениям.

      На удивление, говорить откровенно с Демиургом было легко. Мы говорили почти впервые, но у меня было ощущение, что знакомы мы целую вечность. И что он всегда был рядом.

      – Напрасно вы так думаете, – Демиург потёр подбородок и блики от камней снова заиграли светом. – Даже “Асмодей” близок Вам настолько, что вы бы удивились, едва ознакомившись с его сюжетом и историей.

      – Если только он о дочери убийцы королей, – фыркнула я в ответ.

      – Он о предательстве, – торопливо пояснил Демиург. – Об одном из видов. О том, как влюблённая женщина покинула семью, оставив мужа и сына. И о том, к чему привёл её