Какое солнце на западе. Ростислав Владимирович Чувпилин

скрутило.

      – Это все твоё пойло, не нужно пить, а если пить, то хотя бы закусывать.

      – Ты прав. Ну, пошёл я, а то жмёт.

      Как раз дело то и было в том самом пойле, мне нужно было перелить купленное вино в свою дорожную флягу, а бутылку выкинуть подальше, так хотя бы появиться шанс не раскрыться перед братом. В боковом кармане рюкзака лежал многофункциональный швейцарский нож, дешёвка конечно, китайское фуфло, но с бутылкой вина справиться. Я присел, вынул нож, отыскал в нем открывалку и вытянул пробку. ЧЬПОНЬ! – Ой как пошло. – крикнул я.

      – Ты можешь молча это делать? – пришёл ответ.

      – Без проблем.

      Фляга оказалась ровно в сто грамм меньше бутылки с вином, при покупке заверили войдёт пол литра. Не вошло. Я выдохнул и принял большой глоток. Дрянь ещё та, дешёвое вино всегда издевается над моей язвой. Но лучше чем нечего. Я спрятал флягу по глубже в рюкзак, а бутылку выкинул в сторону.

      – Что за звук? – крикнул брат.

      – Ёжики. – ответил я.

      – Ёжики, с каких это делов?

      – Откуда мне знать с каких это делов, что вообще за странные вопросы?

      – Звук был тупой, поэтому и спросил.

      Вот же прилипало блин.

      – Ах, ты об этом, это я палкой о бревно стукнул, чтобы отогнать их.

      – Ладно, давай уже, поторопись там.

      – Я закончил, как раз сейчас задницу подтираю.

      Мы прошли ещё метров двести и разбили лагерь у большого дуба рядом с рекой. Не очень-то он был красив, но под ним казалась некая защищённость. Вместе мы собрали палатку, перекурили и каждый занялся важным для лагеря делом. Брат стал разжигать костёр, а я пошёл за добычей. В рюкзаке, рядом со швейцарским ножом в кобуре лежал охотничий, сантиметров пятнадцать не учитывая рукоять. Прицепив его на пояс, я двинул в гущу держа флягу.

      Уже вечерело. Отошёл я метров на тридцать, взобравшись на не большой склон моя задница уверенно рухнула к земле на самом пике. Тут было хорошо, уютно, на горизонте развалился ярко лиловый закат отражая естественную красоту неощутимую на ощупь или на вкус как это вино, но рождающий сентиментальный образ мысли, что прошлое действительно не имеет веса в будущем, и что бегство, точно не поставит на правильный путь.

      Фляга пустела, пора было идти что бы не попасть под подозрения, вернуться без добычи – это невезение, а вернуться с перегаром – это скандал. Поднявшись на ноги, справа от меня я услышал грубый шорох. Сначала медленный топот, а потом как будто кто-то ломал ветки деревьев. Медведь. – подумал я, бурый. Всё, мне кранты, а с другой стороны, откуда тут быть медведю? Значит кабан, дикая рогатая скотина, от него тоже не убежишь, ну что же значит на этом закате и откинусь, тоже не плохо как по мне. Медленно я достал нож из кобуры и повернулся по направлению звуков. Самым правильным здесь было бы плавно удаляться к лагерю с надеждой остаться незамеченным, так гласил инстинкт сохранения собственной плоти. Но когда мы слушали свои инстинкты? И я двинул туда. Переступив два шага, я опустил торс к земле передвигаясь ползком вниз по склону.