Дьявол с кладбища Пер Лашез. Ольга де Бенуа

Ворон, танцующий в морозном небе на кладбище Пер-Лашез, не ведал ни надежды, ни желаний, ни тоски. Этот сумрачный мир принадлежал ему, и он принадлежал этому миру. Сколько веков летал он здесь в бесконечной ночи. Сколько веков кружил он в замершем на краю пропасти пространстве, среди узловатых вязов, дубов и кленов. Столько веков, что забыл свое имя, как и многие существа, запертые здесь.

      Но в эту ночь что-то удивительное привлекло его взор. Слабое свечение, исходящее от надгробий. Завороженный этим светом, зачарованный фиолетовым пламенем, пылающим будто яйцо Феникса в призрачном полумраке, Ворон спикировал вниз, хлопая по воздуху тяжелыми крыльями. Светилась статуя – древняя, покрытая мхом статуя падшего ангела тихо светилась в темноте ночи. Статуя огромного мрачного существа, сгорбившегося под тяжестью невыносимой боли, закутанного словно в плащ в спутанную рыбную сеть. Статуя темного духа ночи, каких много в этих местах. Вот уже столько веков дремал этот падший ангел под покосившимся вязом у старых могил. Никто не знал, откуда и как он здесь появился. Да и не было никому до этого дела. Но вот что поразило старого Ворона: мерцание глубоко в груди статуи, в области сердца. А может, это луна бросала на косматую глыбу свои серебряные блики?

      Столь многие, святые и грешники, смертные и духи, искали этот свет и нигде не могли его найти. Они молились и умерщвляли плоть, ходили в крестовые походы, давали обеты, читали заклинания и путешествовали на изнанку миров. И вот в эту колдовскую ночь, когда весь мир исчезал на границе рассвета, медленно и верно проваливался в темноту, ожидая очередного перерождения, Ворон увидел чудо, которое готово было свершиться, воплотиться там, где меньше всего можно было его ожидать. Жестокое, пропащее существо ночи хранило в своем сердце этот огонек. Ворон, который жил так долго, что видел рождение этого мира и его закат, и так сотни и тысячи раз, был очарован, был согрет этим свечением.

      И в тот самый миг, когда он нетерпеливо клюнул статую в грудь, пытаясь добраться до сияющей, будто звезда, точки в глубине ее, именно в тот самый миг, когда сердца статуи коснулся острый жадный клюв, дух ночи встрепенулся и, шумно вдохнув ледяной пьянящий воздух, проснулся от своего тяжкого сна. Некоторое время он мрачно рассматривал потревожившую его птицу. Его глаза, бездонные и беспощадные, молча смотрели на старого Ворона, обжигая его, будто леденящее прикосновение смерти. Испуганный Ворон улетел прочь, жалобно каркая в ночи.

      Пробужденное существо, словно зачарованное, смотрело ему вслед. В том месте, где его пронзил клюв Ворона, по-прежнему саднило. Оно медленно коснулось когтями своей груди, прохладной, как лунный камень. Чувствовалось: что-то вот-вот случится. Эта ночь будет не такой, как все.

      II – Косматая Ведьма

      …И почувствовал, как его пульс бьется о дерево, как болят волосы, зной пятнает верхушки ушей, а кости веют изнутри стужей, и понял, что всю жизнь носил с собой страшный холод, как зеркала носят повсюду свою тишину.

      Милорад Павич