Император из Мшистого болота. Надежда Семеновна Максимова

отмахнулась правительница. – Мы ему ничего не скажем.

      «Ого!» – подумал канцлер. – «Малышка решила сыграть свою партию? Неудачный выбор для начала».

      Дэдмор не застал начало истории противостояния Регнора V и живописца, ибо произошла она еще до его появления во дворце. Но он прекрасно знал, что любое упоминание живописи и особенно имени Фродгейресонта приводило императора в отвратительное настроение. Он раздражался и начинал шипеть и плеваться, как раскаленная сковородка, на которую брызнули водой.

      В общем, мастер кисти, который дураком отнюдь не был, благоразумно держался от дворца на максимальном расстоянии и старался никогда, даже случайно, не попадаться нынешнему правителю на глаза.

      – Найти нужного вам человека несложно, – почтительно произнес князь, лихорадочно просчитывая варианты. Какая-то комбинация здесь намечалась, и этим нужно было воспользоваться. – Мастер Фродгейресонт сейчас живет при театре. Заказов из дворца нет, так что он создает театральные костюмы и декорации.

      – Какая прелесть! – восхищенно выдохнула императрица. – У вас есть театр!

      Глава 2. На подмостках сцены

      Регнор V относился к театру как любой нормальный мужчина. То есть терпеть не мог категорически!

      Гораздо более нужными учреждениями он считал фехтовальный зал, тир и манеж для конной выездки. Но когда любимая супруга попросила, он, разумеется, пошел и в театр. Послушный, как бычок на веревочке.

      Столичная труппа, заранее предупрежденная о монаршем визите, готовилась к появлению императорской семьи изо всех сил. Щелястый сарай, в котором давались представления, вычистили до блеска. Дыры в стенах прикрыли драпировками. Заняв деньги у ростовщика, пошили новые сценические костюмы. А для высочайшей публики режиссер лично украл где-то небольшой бархатный диванчик.

      Поскольку визит был официальный, император явился с охраной. Двадцать пять гвардейцев с каменными физиономиями рассредоточились по залу и до слез напугали балетную приму, которая неосторожно наткнулась на них за кулисами.

      Но вот монаршая семья заняла место на диванчике, все стихло, занавес дернулся, распадаясь на две половины и, скрипя, пополз в стороны. А на освещенную рампой сцену вышел актер в полосатом костюме.

      Императрица, радостно блестя глазами, смотрела на него, ожидая волшебства. Император, в предчувствии длинного скучного вечера, обнял супругу и поплотнее привалился к ее плечу.

      – Есть люди честные, а низкими слывут, – громко, словно перед полным залом, произнес декламатор, глядя куда-то под потолок. – Не лучше ль быть, чем слыть? Ведь чистых наслаждений и вовсе не найдешь, коль их отдать под суд не совести своей, а посторонних мнений.

      Тут ударили невидимые барабаны, забренчали лютни и из-за кулис акробатическими прыжками выкатились двое мужчин в гимнастических трико. Их лица были намертво забелены, а поверх побелки красовались нарисованные фиолетовой краской брови и губы.

      Мужчины приняли неестественные позы, потом левый, без предупреждения