Теория относительности с точки зрения путешественника во времени. Николь Валентайн

на веранде, отец не покидал её, как будто она в любую секунду могла не выдержать и сорваться.

      Бабуля помогла Финну пересчитать яйца в корзинке и смеялась, когда он твердил, что их ровно «дидинадцать». Потом он потянулся, дотронулся до её щеки и сказал что-то про «морщинистые глаза». Папа услышал и резко повернулся к нему: «Финн! Это невежливо». Но она шикнула на него и велела замолчать, а внуку сказала, что он может сколько хочет говорить о её морщинах. И это было здорово, потому что мальчик любил эти красивые складочки, которые появлялись лишь для него одного. В то время улыбки в его семье стали большой редкостью.

      Впрочем, если подумать, с тех пор почти ничего не изменилось. Финн отложил ложку, сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться.

      – Ба, я должен знать, почему мама пропала.

      Если его вопрос и застал её врасплох, она ничем этого не выдала. Глядя в её серые глаза, Финн продолжил:

      – У неё появился другой мужчина? Она ушла от папы?

      «И от меня тоже». Чем дольше он думал об этом, тем сильнее склонялся к тому, что развод был наиболее очевидным ответом на все вопросы. Бритва Оккама: самые простые теории всегда самые верные. Кроме того, Финн собственными ушами слышал, как в течение последних недель ссорились его родители. Наверное, сейчас мама где-то обустраивает свою новую жизнь.

      – Ах, нет же! Ничего подобного! – Лицо бабушки посуровело, как бывало, когда она сердилась на кого-то в городе. – Кто тебе такое сказал?

      – Ба, мне вообще никто ничего не говорит!

      Она сняла фартук, положила его на соседний стул и села рядом с Финном.

      – Ты спрашивал у отца?

      – Да, но он твердит только одно, что она вернётся. – И мальчик передразнил папин бесстрастный профессорский тон: – «Ей просто нужно время».

      – Понятно.

      На какое-то мгновение ему показалось, что бабушка растерялась. Он видел, что она напряжённо о чём-то размышляет.

      – Я уверена, что во многом так оно и есть, Финн.

      – Ба, она тебе звонила? Она сказала что-нибудь… обо мне?

      Она страдальчески сморщилась.

      – Нет. Не звонила. Финн, будет несправедливо по отношению к твоему отцу, если я за его спиной начну строить предположения и обсуждать с тобой свои догадки.

      Воображение мальчика заработало на полную катушку. Мамины постоянные мигрени. Поэтому-то она и оставалась в постели в самые важные моменты – на его выпускной в детском саду, во время бесчисленных школьных конкурсов и даже научных выставок. Все эти события, с виду такие разные, имели кое-что общее. Они были рубежами, переходными этапами, ритуалами, которые Финн должен был проходить вместе с Фейт.

      – Ты знаешь что-то, но молчишь.

      – Финн…

      – Ба!

      Она продолжала разглядывать пустую стену, как будто та вдруг превратилась в окно, через которое бабушка могла выглянуть наружу.

      – Твой отец должен сам объяснить тебе всё. Я не могу, прости.

      Финн вздохнул и бросил горбушку в миску с супом. Папа, даже находясь в сотнях милях отсюда, каким-то образом ухитрялся