Последний миллион долларов. Оксана Витальевна Сомова

через прислугу, и оно моментально дойдет хоть до Владивостока. Нет, экономить на доме было нельзя, ведь вся цель стратегического плана Кати как раз и состояла в том, чтобы не дать хоть единой живой душе догадаться о стесненном положении своей семьи. Это была страшная-страшная тайна, о которой не должен был знать никто. Особенно Наташа.

      Вчера, когда девятилетняя Наташа вернулась из конного клуба, где у нее был ее пони, подаренный ей отцом на прошлый день рождения, Катя с мужем дружно подпрыгнули, едва дочь вошла в гостиную. Николай Александрович и Катя ни словом не дали понять Наташе о переменах в их жизни. Причем они решили это не сговариваясь, даже не взглянув друг на друга и не обменявшим ни единым словом по этому поводу.

      Итак, обязательных трат становилось все больше, а миллиона все меньше. Мало-помалу выяснилось, что единственное, на чем можно было сэкономить – это сама Катя. Вот это поворот…

      Бессмысленно уставившись на ничтожный остаток от миллиона, предназначавшийся для нее самой, Катя нервно одернула длинную бесформенную джинсовую куртку, в которой по фасону "мешок картошки" и невнятному цвету можно было без труда узнать незабвенную Balenciaga ("мешок картошки" стоил полторы тысячи долларов), ниже были брюки цвета детской неожиданности (стоимостью тысячу долларов), тоже Balenciaga, на ногах у нее были тапки, сделанные то ли из газеты, то ли из распоротого одеяла. Догадайтесь, от какого бренда? Правильно…

      Спрашивается, как на эту сиротливую сумму, ютящуюся в самом конце исписанного листа, жить, одеваться и краситься? Если б дело касалось только нее, Катя героически могла бы ходить и в настоящих мешках картошки, и в настоящих ботинках-говнодавах, благо времена взросления в разваливающейся коммуналке, где она жила до того, как случайно повстречала своего будущего мужа в бутике, куда устроилась стажером при важной и ухоженной продавце-консультанте с безупречной, волосок к волоску, прической, не были забыты. Но ведь была еще и дочь. По матери судили и о Наташе. Категорически нельзя было снижать планку. Катя уже представляла насмешливое перешептыванье за своей спиной. Нет, нет и нет!

      Легко сказать, да сложно сделать. Вот сейчас у нее закончилась Баккара? Что делать? Конечно, у Кати были и другие парфюмы, и даже много. У нее была и Chanel №5 (которую муж ненавидел лишь немногим менее Баккары) – надо признать, что этот аромат был действительно тяжеловат и самой Кате тоже не нравился. У Кати были и Chanel Chance (одобрявшийся мужем – мужчины вообще примитивны, им бы лишь бы попроще или послаще). И линейка ароматов Chanel из их эксклюзивной линейки – Кате особенно нравился сдержанный парфюм 1932. В ее коллекции были и J'ador (разумеется старый, а не новый, переформулированный), и Tom Ford Black Orchid, Noir, Oud Wood, F… Fabulous (два последних муж терпеть не мог, говорил, что от нее, когда она обольется этими парфюмами, несет немытым мужиком), и Lost Cherry (эта сладкая пьяная вишня мужу предсказуемо нравилась), и Dolce & Gabbana The One и La Temperance (эти ванильные ароматы муж безоговорочно одобрял), и парфюмы эксклюзивных линеек Lancome и Guerlain, и…и…и…

      Но что во всем этом многообразии было