Прощай, Америка!. Александр Золотько

еще раз, – предложил Колоухин. – Я не знаю, что тебе там обещали твои начальники, но ты можешь умереть. Вначале очень помучиться, а потом – умереть. Они тебе говорили, что я читал одно время спецкурс по активному дознанию?

      Лукаш помотал головой. Начальство не говорило, начальство показало запись одного из тренировочных допросов. Кому-то из курсантов-добровольцев предложили продержаться пятнадцать минут против генерала. Курсант знал, что ничего ему не угрожает, что ни членовредительством, ни тем более смертью допрос закончиться не может, поэтому даже улыбался первые тридцать секунд контакта. Потом улыбаться перестал.

      Раньше Лукаш даже представить себе не мог, что человек способен на такой крик. И не верил, что взрослый человек, специально отобранный, не с улицы, не курсистка какая-нибудь, будет кричать десять минут, не переставая. Крови не было, но через тринадцать минут после начала допроса курсант все рассказал. Его, как тогда утверждал Петрович, даже не наказали, и на послужном списке это не отразилось. Хотя, конечно, Петрович много чего утверждал.

      – Поверь, Миша, – ласково улыбнулся Колоухин, и Лукаш почувствовал, как холодок пополз по его позвоночнику от поясницы к голове. – Лучше тебе говорить самому…

      – Я… – Лукаш кашлянул.

      – Ты, – кивнул генерал. – Ты ведь не полный дебил, правда?

      – Не полный, – согласился Лукаш.

      – Предположим, ты и вправду собрался брать у меня интервью. Предположим. Но ведь после того, как это произошло в Нью-Йорке, а потом грянуло по всей стране…

      – Что, простите, грянуло? – спросил Лукаш.

      На его месте этот вопрос задал бы любой. Пистолет пистолетом, но что грянуло?

      – Ты хочешь сказать, что не знаешь о выступлениях американцев? – удивленно приподнял брови Колоухин. – О том, как пикетчики вломились на территорию базы Ленгли не знаешь? О том, что по ним открыли огонь на поражение? И что объявлено военное положение в Вашингтоне и ближайших штатах?

      – Нет, конечно… – Лукаш был растерян почти искренне. – Я выехал… мы выехали с Джонни в девять, в девять тридцать присоединились к конвою… Я спал. Запретил Джонни слушать радио, чтобы меня не будить, и спал… А что, все так серьезно?

      Генерал дернулся к телевизору. Хотел включить, чтобы показать Лукашу, но в последний момент удержался.

      – Черт, – искренне расстроился Лукаш. – А я не знал…

      А Петрович, сволочь родная, знал. Наверняка знал, что начнется после выходки «рапторов». И даже намекнул Лукашу. Сказать, наверное, не мог, но намекнул. Да и о том, что именно сегодня Свободу расстреляют, похоже, знал заранее. А то ведь такое совпадение…

      Значит, для генерала все выглядело чуть иначе, чем планировал Лукаш. Грянуло в Штатах, и кто-то в этот же день приезжает к Олегу Даниловичу Колоухину. Совпадение? Нет, конечно, не поверит Колоухин в такое совпадение. Только-только собрался выслушать предложение, а тут – бац, и девальвация собственной значимости. Считал себя тузом, а оказалось – семерка. А потому