Коломбине дозволено все. Далия Трускиновская

как же это так все получилось? Лариса посмотрела в оконное стекло прямо перед собой. По ночному времени оно не хуже зеркала отразило ее лицо. И стало даже странно, что не конскую морду…

      И было тут Ларисе потустороннее видение.

      Она явственно услышала голос, вещавший:

      – Женщина! Как ты дошла до жизни такой?

      Конечно, если во взбудораженном состоянии досидеть до четырех утра в гулком одиночестве, еще и не то услышишь. Но ведь сегодня с Ларисой уже произошло одно чудо, почему бы не быть другому? Или не было мистического шиповника?

      Лариса принесла из прихожей сумку, пошарила в ней – и действительно вытащила ожерелье. Растянула на пальцах – не слишком длинное. Примерить? А почему бы и нет? И, глядя в оконное стекло, надела Лариса подарок судьбы, и легли прохладные плоды ей на грудь. И овеяла сердце приятная такая прохлада.

      А внутри происходит что-то непонятное. Как будто возник клочок пустого пространства и начал расти, и обозначилось нечто пестрое, с золотыми и серебримыми проблесками… и с алым тоже… Все пристальнее вглядывается в себя Лариса, все отчетливее оно становится, и уже можно разглядеть наряд с черными, зелеными, белыми и красными ромбами.

      Но оно, хоть и внутри, еще настолько далеко, что ни лица, ни фигуры разобрать нельзя, и только доносится куплет совершенно незнакомой песни:

      … и я отныне пожелала

      жить по законам Карнавала,

      ему я душу отдаю, а вместе с ней – печаль мою,

      чтоб я вовек уже печальной не бывала!

      Из чего можно заключить, что оно – женского рода, но с выводами лучше не спешить – а вдруг это и не оно вовсе поет?

      Тем более, что странный головной убор обнаружился на нем – черная бархатная треуголка.

      ОНО. Здорово ты себе все испортила, голубушка. Твой красавец Кологрив в тебе женщину в упор не видит.

      ЛАРИСА. Сама виновата. Опустилась. Намажусь, оденусь, причешусь…

      ОНО. И получишь дежурный комплимент. Или ты собираешься каждый день менять туалеты? Это на твою-то зарплату?

      ЛАРИСА. А как же тогда быть?

      ОНО. Давай думать. Раз он не оценил твою верность и стойкость, твое бескорыстие и готовность в любую минуту кинуться на выручку… Впрочем, и правильно сделал, что не оценил.

      ЛАРИСА. То есть как?!?

      ОНО. А это, милая, все – собачьи достоинства. Когда человек в них нуждается, он заводит собаку, с ней, кстати, и проще – знает свое место.

      ЛАРИСА. Ну, спасибо… То конь, то собака…

      ОНО. Сама виновата. Ты же первая забыла, а в результате и прочим позволила забыть, что ты – женщина. На юбку свою посмотри! А теперь повторяй за мной: я – женщина!

      ЛАРИСА. Ну, я – женщина…

      ОНО. Вяло. Еще раз.

      ЛАРИСА. Женщина я.

      ОНО. Вдохновения мало. Еще!

      ЛАРИСА. Ну, баба я, баба я, баба!

      ОНО. Так. И если меня не любили за мои достоинства, то полюбят за недостатки. Повторяй!

      ЛАРИСА. То есть как?

      ОНО. И если не замечают моих взглядов, я пущу в ход хитрость, увертливость