Загадки истории (сборник). Эдвард Радзинский

поручила мне охранять свергнутого императора… Поручила… зная, что Гришка хочет стать ее мужем, – шептал старик – Но пока был жив этот несчастный выродок, ее законный свергнутый муж, Гришка мужем-то стать не мог… И она все-таки поручила его нам. Яснее своей воли не выскажешь!

      – Позаботься о нем, Алексей Григорьевич, – говорит Екатерина, – муж он мне все-таки. И не должен он терпеть ограничений ни в чем, кроме свободы. Следи, чтоб не обижали.

      – Не изволь беспокоиться, волю твою исполню. Екатерина, не выдержав его взгляда, отворачивается.

      Ропшинский дворец окружен гвардейцами. У входа в спальню бывшего императора – гвардейцы со штыками.

      – Я запер его в спальне, и этот недавний самодур и деспот сразу превратился в жалкого забитого мальчика. Злодеи не умеют достойно переносить несчастия и слабы духом.

      – Я прошу вас привезти мою собаку, мою обезьянку и скрипицу, – подобострастно заглядывая в глаза Орлову, просит Петр.

      – Чего ж не привезти? Я привез… Я быстро стал лучшим другом этого дурачка. Иногда я над ним… шутил.

      В спальне Орлов играл в карты со свергнутым императором.

      – Алексей Григорьевич, дозвольте немного погулять в саду. Душно мне в спальне, какой день без прогулки…

      – А чего ж, погуляй, Ваше императорское величество.

      И Орлов подмигнул часовым. Петр резво вскочил со стула, по-мальчишески подбежал к дверям. И тотчас часовые скрестили штыки перед его грудью.

      – Не пускают, – почти плача, закричал Петр.

      – Пропустить императора! – повелительно приказал Орлов. И опять подмигнул часовым.

      И снова Петр опрометью бросился к дверям. И снова солдаты молча скрестили штыки…

      – Не слушают! – кричит император.

      – Не слушают, – сокрушается Орлов. – Видать, матушка, жена твоя, не слушать тебя им приказала. Вот ведь какое дело, Ваше императорское величество.

      – И очень скоро – шестого июля… случилось… – шептал старик. Упал канделябр… темнота в спальне… яростная возня… и жалкий, слабый крик…

      – Горло, горло, – хрипит в темноте Орлов.

      – Кончай ублюдка, – пьяно ярится чей-то голос.

      И тонкий, задыхающийся вопль. И тишина… только тяжелое дыхание людей в темноте.

      Старик плакал – он видел лицо императора, освещенное дрожащим светом свечи, нелепо задранную жалкую ногу в сапоге…

      – Прости, Христа ради… Но не расстались мы с тобой, убиенным. Повстречаться пришлось… Это когда государыня умерла. И Павел – сын ее – на престол взошел. Не твой, ее… Потому что сам ты не верил, что он твой сын. И Павел не верил. И оттого сразу, как сел на трон, обществу стал доказывать, что сын он тебе законный, – любовь к отцу стал выказывать…

      1796 год.

      В Зимнем дворце старик Орлов, в аншефском мундире с шитьем и Андреевской лентой, стоял перед Павлом. Павел глядел на него с яростной улыбкой.

      – Решили мы священные останки отца нашего, государя Петра Федоровича, перенести из Александро-Невской лавры туда, где им