Осада. Иван Алексеев

позолотой и свеженачищенной сталью кирасе и столь же блестящем шлеме, нетерпеливо расхаживал перед штабной палаткой. Узрев пани Анну, гусар бросился ей навстречу. Не добежав лишь нескольких шагов, он опустился на одно колено, чтобы в своем неподражаемом стиле проехать в такой позе остаток пути по траве, как он уже проделывал это недавно перед королем. Однако трава в бивуаке была изрядно вытоптана, к тому же солнце успело высушить остатки росы. Бравый ротмистр слегка забуксовал, подняв шпорами и ножнами сабли изрядное облачко пыли. Пани Анна, чтобы не ставить гостя в неловкое положение (хотя в прямом смысле слова ротмистр в неловком положении уже стоял), поспешно сделала широкий шаг ему навстречу, протянула руку для поцелуя.

      – Приветствую вас, благородный рыцарь, – с трудом подавив смех, певуче произнесла она.

      Голковский приложился к ее руке, задержав уста чуть дольше, чем того требовал этикет. Анна с усилием выдернула свою ладонь из его цепких пальцев:

      – К чему эти церемонии, пан ротмистр? – ее голос на сей раз звучал подчеркнуто официально. – Ведь вы пришли ко мне не как кавалер к светской даме, а как офицер к офицеру! Прошу вас следовать за мной в штабную палатку.

      Она пошла вперед, не оборачиваясь и не дожидаясь, пока Голковский поднимется на ноги. Ротмистр вскочил, как ни в чем не бывало, и решительно устремился вслед за прекрасной воительницей. Пани Анна вошла в палатку, сняла шляпу, небрежным жестом бросила ее на стол и опустилась в раскладное походное кресло, жестом пригласив пана Голковского занять место напротив. Но ротмистр остался стоять, склонившись перед дамой в изящном полупоклоне.

      – Пани Анна, как вам известно, его величество король Стефан направил псковскому воеводе ультиматум, и русские взяли три дня на размышление. То есть, по всем военным обычаям мы сейчас негласно имеем что-то вроде перемирия…

      Начальница вервольфов неопределенно пожала плечами, то ли подтверждая, что ей, как и всем, известно про ультиматум, то ли выражая свой скепсис по поводу существования в военном деле хоть каких-то обычаев, одинаково соблюдаемых обеими противоборствующими сторонами.

      Пан Анджей сделал паузу и с гусарским апломбом выпалил главное:

      – А не совершить ли нам с вами, дорогая пани, прогулку в лес?

      – Вы предлагаете мне провести совместную рекогносцировку? – с нескрываемой иронией произнесла пани Анна. – Когда, какими силами, и с какой целью?

      Пан Аджей, принявший эту явственную иронию за игривое кокетство и окрыленный сим мнимым знаком благосклонности, продолжил стремительный кавалерийский натиск:

      – Да нет же, пани Анна! Не рекогносцировку, а прогулку вдвоем. Только вы и я! – Ротмистр изящно подбоченился и пронзил собеседницу пламенным взором.

      – Пан ротмистр, вы неотразимы! – продолжила пани Анна с прежней иронией. – Однако это же весьма опасно: прогуливаться вдвоем в лесу возле вражеской крепости! Можно угодить в засаду или напороться на неприятельский дозор!

      – Засада, дозор, – небрежно махнул рукой