Чтоб знали! Избранное (сборник). Михаил Армалинский

первой дверью была спальня для гостей. Чувствуя, что вот-вот упаду от слабости, я свалился на кровать рядом со скелетом и закрыл глаза. Сердце билось, как после долгого бега, и тело повлажнело от пота. Сбоку я чувствовал прикосновение прохладной берцовой кости.

      Раздался телефонный звонок. Я с трудом протянул руку к телефону, стоявшему на столике у постели. Моя секретарша спрашивала, как я съездил и когда я приду в контору. Я сказал, что у меня температура и что сегодня не появлюсь.

      – Может, приехать к тебе помочь, посидеть с тобой? – спросила она, и я вспомнил, что мы – любовники.

      – Нет, я в порядке, занимайся своими делами.

      – Я приеду после работы, хорошо?

      – Ладно, только тут у меня уже есть одна.

      – Что ты имеешь в виду? – встрепенулась она.

      – Приедешь – увидишь, – сказал я.

      – Что, у тебя женщина?

      – Как тебе сказать… бывшая.

      – Я не понимаю, что ты говоришь.

      – Я повторяю, приедешь – увидишь. Прости, я устал, – сказал я и повесил трубку.

      Я заснул и проснулся от вскрика. Я поднял тяжесть век и увидел мою секретаршу Мэри, которая стояла над кроватью, не зная, что сказать, что сделать.

      Я через силу улыбнулся.

      – Что это такое? – проговорила она дрожащими губами, и голос у неё был дрожащий. Я подумал: дрожащие губы делают голос дрожащим или дрожащий голос заставляет дрожать губы?

      – Сколько времени? – спросил я.

      – Час дня, – сказала она, взглянув на часы, и снова скелет приковал к себе её взгляд.

      – Ты же хотела прийти после работы.

      – Что это такое? – снова повторила она.

      – Это тоже Мэри – мне очень нравится это имя.

      – Где ты это взял? – спросила она, видно, уже поняв, что это.

      – Подарок. Сделай мне крепкого чаю, пожалуйста.

      – Тебе плохо? – озабоченно спросила она и положила ладонь мне на лоб. Мне показалось, что её кожа покрыта инеем.

      – Держи так, – попросил я её, и она села на кровать.

      Я приоткрыл глаза и увидел её взгляд, по-прежнему устремлённый на скелет. Её рука быстро нагрелась о мой лоб, и я опять попросил её сделать мне чай. Выходя из комнаты, она оглянулась не то на меня, не то на Мэри.

      Стоило мне закрыть глаза, как в голове начиналось вращение, оставляющее после каждого оборота болезненную инерцию.

      Живая Мэри вернулась с чаем на подносе.

      – Ты не хочешь пойти к себе в спальню?

      – Нет, это хорошо, что вас двое, – сказал я.

      Чай возвращал мне силы, и лимон, который она догадалась положить, был как нельзя кстати.

      Что мне нравилось в ней, так это то, что, спросив о чём-то раз и не получив ответа, она больше не спрашивала, а ждала, когда я сам решу рассказать. Правда, иногда это раздражало меня, так как мне хотелось, чтобы она меня поупрашивала. Я рассказал ей о моей костлявой попутчице. Мэри выслушала это равнодушно и спросила:

      – Что ты теперь будешь с ней делать?

      – Любить, –