Злые боги Нью-Йорка. Линдси Фэй

не слишком помогло нам получше познакомиться с полицейской работой. Но арестанты, которых вели из залов суда в тюремные камеры, явно хорошо развлеклись.

      Я был ближайшим к дверям в зал суда, когда мы закончили дурацкий парад, и потому – первым, кто получил назначение. Когда высохший клерк, перед которым я сидел, поинтересовался моей квалификацией, я внутренне вздрогнул, но сыграл сданными мне картами.

      – Я немного говорю на брызгах, – сказал я.

      Господи, помоги мне.

      – В таком случае мы направим вас к перекрестку Сентр и Энтони. Ваше дежурство с четырех утра до восьми вечера, – объявил клерк и вытянул из одной из стопок эскизную карту. – Вот маршрут, который вы должны обходить. На работе никакой выпивки, бесчинств или развлечений. Ваш номер один-ноль-семь. Доложите о заступлении на службу в Гробницах, завтра в четыре.

      Я встал.

      – Подождите.

      Клерк полез в большую кожаную сумку и достал медный значок в форме звезды. Он вложил предмет мне в руку и пробормотал: «Когда вы на службе, вы не должны ее снимать».

      Я сжал пальцами металл. Простенькая штуковина, немного кривая. Обычная отчеканенная звезда, тускло отполированная, цвета опавших листьев, усыпающих осенью Сентрал-Холл-парк. Особо не на что посмотреть, правда, подумал я, их наверняка делали в спешке. Я коснулся шляпы, прощаясь с клерком, и первым вышел из широкого гранитного проема.

      Первым полицейским управления полиции города Нью-Йорка.

      В Шестом округе нас было пятьдесят пять, широчайший выбор негодяев, чистейших и с примесью. Но у нас все равно есть нечто общее, понял я на пути домой, к Элизабет-стрит и кувшину баварского лагера. Все мы до последнего человека, полицейские 1845 года со звездами, ущербные, подумал я. Изъявленные. У каждого есть нечто, недоданное или отнятое у нас этим городом. Нам все время чего-то не хватает. Какого-то кусочка или обрывка. В каждом из нас есть щель, о которой невозможно забыть.

      Три недели спустя, когда я все еще размышлял, как лучше спрятать и тут же позабыть мои собственные неприглядные дыры, я встретил окровавленную девочку. Лунный свет, стянувший ее волосы в прическу ирландской вдовы, которой стукнуло полвека, окрашивал ее платье в тускло-серый.

      Ее зовут Авлин О’Дейли. Маленькая птичка, вот что это значит, Птичка Дейли. И она собиралась перевернуть город вверх тормашками. Двадцать первого августа, вот когда это случилось. Тогда-то мы и нашли бедняжку. Но я забегаю вперед.

      Глава 4

      В доме № 50 по Пайк-стрит есть подвал примерно в десять квадратных футов и семь футов высотой, с одним очень маленьким окном и старой наклонной дверью. В этом небольшом помещении в последнее время проживали две семьи, состоящие из десяти человек разных возрастов.

Санитарное состояние трудящегося населения Нью-Йорка, январь 1845 года

      Ранние подъемы миссис Боэм, как и всякого пекаря, оказались сущей находкой. Моя хозяйка охотно стучала мне в дверь в три тридцать, еще до рассвета. Я видел желтое пятно от ее свечки, кричал: