Стрелок. Игорь Шабельников

лицо. Шрам на правой щеке в виде вороньей лапы ни сколько не портил его лица. Вдруг он улыбнулся и подмигнул мне – он понял, что за ним наблюдают. Весельчак, мать его! Мужик встал во весь рост и не торопясь пошел к избе. Крепкие, однако, у него нервы! Наглость его мне понравилась. Ладно, как говорят у них в Одессе, «будем посмотреть».

      Я отставил винтовку в угол, поудобнее уселся на ящик возле костра. Вынул пистолет, проверил обойму и снял пистолет с предохранителя – если дядька дернется со своей железкой, мне придется его пристрелить. Убрал пистолет в кобуру, развернув её так, что бы можно было быстро выхватить пистолет.

      – Здорово, сталкер. Разреши погреться у твоего костра.

      – Заходи, земляк. Располагайся.

      Дядька зашел в пролом, аккуратно поставил пилу подальше возле стенки и уселся напротив меня, показывая этим то ли то, что он не опасен, то ли то, что он меня не боится. Поплотнее завернувшись в пленку, дядька начал по очереди отогревать на костре руки и ноги.

      – Брат, ты из какого клана? «Рыжая лисица», не припомню никого с такими нашивками, – насмешливое лицо, глаза с прищуром.

      – Я из вольных, я сам по себе. Брат, твоих нашивок я тоже чего-то не разберу.

      Дядька хохотнул, – Я тоже вольный, а сейчас из клана «Погорельцев», – он распахнул пленку на груди. Вся грудь его была в каких-то разноцветных потеках въевшихся глубоко в кожу, ещё на груди отчетливо отпечатался контур разгрузки – ремни, пряжки, карманы.

      – Брат, это где же тебя так, ты что вляпался в «Жарку»? – я порылся в рюкзаке и вынул запасной тельник и трико, – Возьми.

      – Вот, спасибо, хоть срам прикрою! – мужик скинул пленку и стал натягивать одежку. Я аж присвистнул – спина и задница у мужика были сплошь «татуирована» цветными потеками, некоторые из них слегка светились.

      – Э, брат, да тебе надо к доктору! На твою спину страшно смотреть!

      – Это точно, бодиарт ещё тот, и чешется, зараза!

      – На ко, вот. Глотни для согрева, – я протянул бутылку водки мужику. Мужик взял бутылку, благодарно кивнул, свинтил крышечку и приложился к бутылке, а я достал две банки тушенки и вскрыл их. Воткнув свою ложку в тушенку, я протянул банку мужику.

      – Закуси.

      – Спасибо. Тебя как величать, «Лис», «Фокс»? – кивнув на мою нашивку, спросил мужик.

      – Кличут Стрелком, степной лис, «Корсак» – это мой тотем, оберег. А тебя как называть?

      – Призрак, – сказал мужик с набитым ртом, шустро орудуя ложкой. Моя рука с бутылкой водки не произвольно застыла у рта. Мужик заметил мою реакцию и прыснул, крошки тушенки полетели в костер.

      – Прости, Стрелок, я пошутил, меня зовут – Матис. Может, слышал обо мне?

      – Это ты в туалете бара намалевал пляшущих голых баб?

      – А что, народу нравится! – мужик заливисто рассмеялся.

      – Бармен гневается, обещает отрезать ухо автору, как Ван Гогу.

      – Свинья он не культурная, Ван Гог сам себе