Стулик. Роман Парисов

говорила…

      – Ну да, наверно, – скромно поёжилась Светик.

      – Так я, получается, знал о твоём существовании ещё задолго до нашего знакомства, но Фиса так всё нарочно представила, что я и не понял, что это ты: «Она напилась в стельку – потому что не отобрали в Австрию, а ещё потому, что маленькая и глупенькая… а девчонки, сучки, бросили её, пьяную, – никто не берёт к себе домой…»

      Света чуть не утонула в стакане.

      – Ну коне-ечно! Света напилась с горя, что её не взяли в Австрию и там не оттрахали как следует! Во-первых, я туда и сама бы не поехала – меня бы мама не отпустила, хоть и очень на меня облизывались Фисины «спонсоры». Во-вторых, 23 февраля, когда я к вам пришла, приползла то есть, была никакая не встреча со спонсорами, а день рождения у Фарида, то ли газовика, то ли нефтяника, я его толком не знаю… Я была-то с Маринкой, это она всех нас туда и потащила. Обыкновенный платный ужин – 200 баксов, а я поспорила с одной девчонкой, что перепью её – и выпила подряд семнадцать «В-52»…

      …ну что такое, опять эта неизбывная печаль засосала прямо под сердцем. Что, теперь любое напоминание о Фисе, любое раскрывшееся её враньё так и будут отзываться в моей ране – гулко и вселенски?!

      – Давай выпьем за Фису, – неожиданно для себя говорю я. – Без неё наше знакомство вряд ли бы состоялось. – И чокаюсь остывшим чаем.

      Светик смеётся. Она начинает уже третий виски с колой. Глазищи разъехались, чувственно так поплыли. (А ей идёт.)

      – Да, такая вот я, когда выпью, хи-хи. А после первого же глотка заметно, не знаю, почему.

      – А родители как же – скоро же домой?

      – А, родители уже давно знают, смотрят сквозь пальцы. У меня просто есть такой лимит – три сигареты в день и пятьдесят грамм спиртного за вечер…

      – Который ты уже перебрала раз в…

      – Ес-тествен-н-но. Я иногда спорю с мамой или с девчонками, что, например, целую неделю не курю и – ни грамма спиртного… Это как, знаешь, про ту девочку: «Я не пью, не курю и матом не ругаюсь… Ой, п-лять, опять сигарета в водку упала».

      Я весело насупил брови. Матерок, пускай анекдотный, резанул из её губок.

      – Слушай, а как вообще родители смотрят на то, что ты встречаешься со взрослыми мужчинами?

      – Нормально – говорят, «целее буду». Ровесников своих не воспринимаю – детство в жопе играет! Такси когда беру – водители достают… Меня вообще все достают – от тринадцати до пятидесяти!… Ну так вот, про Луценко – её фамилия Луценко… – Света тут же посерьёзнела. – Я её всегда называю по фамилии, это самая лучшая фамилия на свете, она так ей идёт, прямо не могу себе представить, что она не Луценко… Я долго-долго страдала, не могла признаться ей, всё ходила, не знала, как сказать, она была для меня самая красивая на свете… Ну, а Маринка, оказывается, знала, что я в неё влюбилась, – и пригласила меня на Новый год в Париж, причём за несколько месяцев до этого я писала в своём дневнике – знаешь, как бы ниоткуда, из воздуха – «моя любимая, я знаю: когда-нибудь и ты меня полюбишь, мы будем с тобой счастливы и поедем