Стулик. Роман Парисов

с нежным предметом. А эта окрыляющая готовность… На столь вдохновенной ноте недолго пуститься и дальше, в отчаянный водоворот щенячьих восторгов, ничего не сулящий, кроме повышения давления и обезличенных штампов на выходе. (В убитый этот вечер безрадостная долина моего существования воспылает розовой зарницей!.. а засидевшийся охотник вкусит волнующих ароматов неизвестности и дикой юной крови!.. и алая магма вольётся наконец в его депрессивную дыру – чтоб переполнить её, клокоча-гогоча, разбрызгиваясь шальными каплями!…)

      Нет-нет, держать в узде бестолковые эмоции – всё равно всё будет, как всегда. (То есть: не так, как хотелось бы.) И пускай я вдохновенно спалюсь за час своей импровизации, ибо я буду не я и она – не совсем она… Но – господи! Пусть это мгновенье остановится, ибо оно – прекрасно!!

      Панорамное зеркало в машине отражает азазелевское мерцание безумной улыбки. То Рома готовится к первому взгляду, первому слову, первому моменту предстоящей встречи.

      Забойный ритм ухает, рубит, вываливается из опущенных стёкол и поднятого люка, содрогая на светофорах окружающие транспортные средства. Мой взмыленный парадный скакун ищет себе всякую лазейку, чтоб юркнуть в плотном потоке менее романтически настроенных участников движения, а на более-менее «открытых участках» дерзко рвёт до 150 км/ч под удивлённое взвывание турбины. И дальний свет бессвязной азбукой Морзе слепит весь третий ряд: расступитесь, тараканы, это же еду я – на первое свидание к такой девчонке, что вы все закачаетесь!..

      (Впоследствии это моё запредельно-феерическое, перевозбуждённое состояние проходило лейтмотивом по всем нашим встречам, заполняло воздух наших свиданий, задавало им упругую, свежую цельность – для меня и эмоциональность, занимательность – для неё.

      Да что там. Если бы не такая вот аномалия – состоялись бы они вообще, эти встречи?)

      Поворот с Садового на проспект Мира, справа уже Новоалексеевская! Опаздывая, остановлюсь-таки возле цветочного ларька, чтобы купить розу, одну-единственную розу – чайный бутон, розу – символ любви… Взять правее, развернуться под мостом… Ах, это первое свиданье, надежды маленькая нить… Волнительный холодок в груди…

      Ну – мы, кажется, приехали.

      Торцовый подъезд большого сталинского дома. Уютный пейзаж вокруг, летний, московский, родной. Созорничаем? – вставим розу прямо в желобок опущенного правого стекла. И вдруг увидим справа, через розу, пеговласого мужчину в больших очках, рыжего пса при нём и какую-то ещё старушку. Все трое широко улыбаются и смотрят непосредственно на меня.

      …блин, отец её с соседкой! Я звонил-то на домашний, вот вся семья и в курсе, а то и соседи ещё: поглазеть, что там за женихи у нашей малолетней красавицы.

      …какой конфуз. Жених-то уж не первой свежести. (И не второй.) Но я, наперекор всем ветрам, встаю из машины, встаю, поигрывая торсом, встаю в позу Пушкина на Тверской, а ножка будет уже сейчас дежурно об асфальт постукивать: так-так, опаздываем.

      И долго смотрел я на всё не раскрывающуюся дверь подъезда, и куда-то отвлёкся уже, размазывая