Преданный служитель Церкви. О церковной и общественной деятельности митрополита Питирима (Нечаева). Отсутствует

знаю такие духовные семейства, детей которых били в школе только за то, что они были сыновьями священников. И это не могло не отразиться на личности этих священников, которых я знал и знаю, которые служили и до сих пор еще служат в Русской Православной Церкви. Они пережили это в своем детстве, и их дети это пережили. Только в самые последние десятилетия XX века, может, лет за десять-пятнадцать до перестройки отношение к священнику изменилось. И оно сначала было подпольно уважительным, а потом стало и открыто уважительным – в последние годы и тем более в перестройку. И всё это наши батюшки выдержали и вырастили своих сыновей. Не все, конечно, сыновья священников становятся священниками. Вообще, судьба детей священника подчас бывает трагична именно потому, что к ним и Господь, и люди, и Церковь предъявляют особые, иногда невыполнимые требования. А ведь судьба каждой личности уникальна, каждый человек есть для нас и для общества непредсказуемая жизнь. Да, мы иногда ожидаем, что сын священника станет священником или хотя бы пойдет по духовной линии. Однако в жизни бывает далеко не так. И чаще даже, пожалуй, не так. Но для сына (и для дочери тоже) его происхождение не может быть отменено никем и ничем, оно остается в душе, как особая печать.

      Владыка Питирим был одним тем уже счастлив, что продолжал древнюю духовную традицию, которой, как он позже напишет, насчитывалось более трехсот лет. Счастье это заключается не в том, что счастливо сложилась его священническая судьба, а в том, что он не разошелся с этой глубокой линией, написанной в сердцах его предков и в его собственном сердце. Счастлив он в том, что не только стал монахом, священником, наконец, епископом, а в том, что продолжил то великое дело служения Церкви, служения людям, служения Богу, которое и может для человека составлять действительное духовное счастье. Среди удивительных откровений, с которыми мы можем познакомиться из его воспоминаний, мне прежде всего вспоминается его выбор. В ту ночь, когда был арестован его отец, он, еще мальчик, сказал себе: я буду монахом. И, как потом он сам объяснил, это решение было принято именно под воздействием той трагедии, которую пережила вся семья в момент ареста отца. Он понял, что быть священником в нашей стране в то время было лучше так, чтобы твое служение как можно меньше задевало ближних. Быть может, это было детское или отроческое восприятие мира, восприятие судьбы, но решение, которое было тогда принято, так и осталось записанным на скрижалях сердца и потом осуществилось в его жизни.

      Последний раз я встречался с Владыкой в институте, а потом уже в университете транспорта, где он учился, будучи юношей. В МИИТе Владыку очень любили, он был для этого института свой и старался сделать для него всё, что было в его силах. По его благословению и при его непосредственном участии там открыли кафедру теологии, на которой пришлось и мне побывать и выступить вместе с Владыкой на первом кафедральном семинаре. На этот семинар пригласили различных специалистов – богословов, художников, писателей;