Стрела, монета, искра. Том III. Роман Суржиков

рассказал о Джоакиновых мечтах, о странице из «Голоса», о заранее придуманном дворянском гербе, о леди Аланис Альмере… Позабыл про искровый кинжал, но потом вспомнил, упомянул и его.

      – Стало быть, ты нанял странного охранника с искровым кинжалом, – проворчал тучный тюремщик. И так это значительно у него вышло, что Хармона осенило.

      – Вы думаете, Джоакин служит на сторону?..

      – Нанял ты, значит, странного охранника, – повторил толстяк. – Этот охранник зачем-то с шейландовцами пособачился. Потом защитил тебя от мелкого лордика. Потом чего-то размечтался про замок и герб. Занятно выходит…

      – Добрый господин, не верится мне в это…

      – Да ну?

      – Джоакин – он добрый малый… Глупый, горячий, голова в облаках… но добрый. Он даже разбойников в лесу не порезал насмерть, старался лишь ранить.

      – Угу…

      – Да и слишком у него башка всяким рыцарством забита. Разве смог бы он так ловко схитрить?

      – Угу…

      – И не знал Джоакин о Предмете, вот что! Кабы он служил графу, то мог бы сам привезти мне Сферу для продажи, незачем было в Уэймар ездить. А кабы служил кому-то другому – так откуда ему было в Смолдене знать, что именно мне граф поручит продать святыню, если я и сам тогда этого не знал? Я даже не знал, заеду ли в Излучину за письмом – это только по ходу решилось!

      – Угу… – снова буркнул тюремщик и вдруг спросил: – А где сейчас этот Джоакин?

      Хармон сглотнул.

      – Я не знаю, добрый господин. Мы ведь повздорили перед самым… ну, перед тем как вы меня…

      – Повздорили, значит?

      – Верно. Он, Джоакин, шибко нос задрал: дескать, он – герой, а Хармон-торговец – отребье. Я ему не спустил, мордой натыкал. Он разобиделся и ушел. Так все было!

      – Так было, значит?

      – Да вы слуг своих спросите! Они когда в гостиницу пришли, там всех моих людей застали, а Джоакина-то и не…

      Хармон осекся. Тьма! Проклятая тьма! Мои люди в гостинице – что с ними сделали?! Как же я не вспомнил раньше? Бедняжка Полли! Где ты, что с тобой?

      – О чем подумал? – требовательно бросил тучный.

      – Мои люди, добрый господин… Что с ними будет?

      – От тебя зависит, дружок. И что с тобой самим будет – это тоже.

      – Добрый господин, могу ли я спросить, они все живы? Там девушка была, Полли…

      – Потрудишься как следует – выживут.

      – Что мне сделать? Только скажите!

      Тюремщик расплылся в неприятной ухмылке.

      – Всякие есть мыслишки. Но ты сперва посиди еще недельку со своим новым приятелем, подумай – авось еще что полезное вспомнишь.

      – К Джеку?! Добрый господин, смилуйтесь! Я не переживу еще неделю! Я не молод, тело стареет, силы уже не те! Вы убьете меня!

      Тучный развел руками.

      – Добрый господин!.. – Хармон рванулся вперед, собираясь упасть на колени. Его щиколотки были привязаны к ножкам стула, и он опрокинулся ничком, увлекая за собой табурет.

      Тюремщик расхохотался:

      – Шут бородатый! Ладно, я дам тебе фунт сухарей. Смотри, не сожри сразу же, а то еще лопнешь. Ну-ка, браток, выдай