Наследники Дерсу. Книга 2. Здравствуй, Синяя. Геннадий Александрович Исиков

у корневщиков заведён, как копать.

      Владимир усмехнулся, что инженеру корневать не приходилось, и он законов таёжников не знает.

      – Когда корнюют, то не кричат: «Женьшень нашёл! Иди сюда!» Считают, что корень услышит своё имя и спрячется от людей. Да и выкопать женьшень – это тоже огромный труд. Бывает, что полдня сидишь и по камешку, по песчинке отгребаешь костяной лопаткой от каждого тонкого корешка, чтоб, не дай бог, шкурка не повредилась, не оторвался волосок, не то сила из корня уйдёт вместе с соком. Тот корень, что на триста шестьдесят граммов нашли, мужики неделю откапывали.

      – А тебе встречались крупные копки?

      – Видел ямку на метр в диаметре, а она от возраста найденного корня зависит.

      – А как ты корень настаивал?

      – Да в литровую банку водки из расчёта один к десяти. Корень на пятьдесят граммов залил полулитром водки. Месяц постоит, настойка золотистой станет, и можно пить по чайной ложке натощак утром.

      – Это дикий корень. А тот, что с грядки?

      – Да так же. Но силы в нём меньше.

      – Настойку из дикого женьшеня мужчины каплями пьют. Китайцы её запрещают женщинам. Говорят, что могут умереть.

      – У женщин рак груди бывает. Учёные доказали, что женьшень провоцирует рост раковых клеток. Поэтому китайцы и заметили, что женщины умирают. А от чего – непонятно, вот всем женщинам и запретили настойку принимать. Сейчас известно, что если человеку удалили опухоль, а родные купили за огромные деньги женьшень и думают, что вылечат, то они ошибаются, они сами больному родственнику подписали приговор.

      Ночь расцвела яркими мерцающими звёздами. Костёр догорал, раскалённые золотистые угли стали сереть и мерцать чернотой, влага сквозь одежду проникала к телу.

      – Ну что, мужики! Пойдём спать. Время позднее.

      В зимовье от раскалённой буржуйки растекалось тепло, горела свеча на крохотном столе. За маленьким оконцем дремала тайга.

      Виталию досталось место на нарах из жердей, застланных кусками коры кедра и свежими тонкими ветками ели и пихты, покрытых сверху старым байковым одеялом. Достав из рюкзака простынь, он разделся и лёг, подложил под голову куртку вместо подушки, укрылся, но сон не шёл. Слушая рассказы таёжников, Виталий поймал себя на том, что за четыре года работы в лесхозе ему и в голову не приходило, не было желания взять зимой отпуск, жить в зимовье, охотиться и застрелить красавца изюбря или свинью, чтобы мясом набить холодильник.

      Тепло от буржуйки, запахи хвои, бересты, бревен зимовья, казалось, наполнили его всего, он стал частью этого дикого мира уссурийской тайги.

      Виталий задумался: «Что могу сделать для неё? Десять лет учился на лесовода. Конечно, любопытно бы знать, какой была тайга в первозданном виде»?..

      В документах первого лесоустройства 1910 года, найденных в архиве лесхоза, сохранилось описание растительности на пробных площадках, заложенных выше скалы, у которой встретились Дерсу Узала и Владимир Клавдиевич Арсеньев. Сравнил с материалами лесоустройства 1970 года,