Вэйленборн. Узы крови. Ник Райдер

в гильдии?

      – Уже нет. Якоб попросил перенести собрание совета на сегодня.

      – Вот же мелкий ублюдок, – ругнулась Энрин.

      – Что за собрание? – поинтересовался Томас.

      – Гильдией правит не только глава, но и совет старейшин. При решении важных вопросов, если голоса разделились поровну, то окончательное решение за главой. Совет собирается очень редко, а для Якоба это большая удача. И собрание уговорил перенести, догадывается наверно, что я иду за ним.

      – Что теперь будем делать? – спросил Томас.

      – Нужно пробраться на собрание, благо там всегда много народу, но и Якобу будет легче убить моего отца.

      – Убить Вашего отца? – ужаснулась Анетта. – Но зачем?

      – Помоги нам пройти незаметно, – Энрин проигнорировала вопрос служанки. – Нужно добраться до верхних балконов, там обзор лучше и желательно поближе к совету.

      – Ваше место еще никто не занимал, – сказала Анетта. – Я могу сказать, что занимаюсь уборкой, если будут расспросы. Нас, слуг, все равно никто не замечает.

      Все трое вышли из комнаты, Анетта шла недалеко впереди, проверяя дорогу. Энрин теперь стало понятно, почему так мало людей в коридорах. Когда происходило собрание совета, то приглашалась вся гильдия. Будь то вступление новичков, суд или даже какой-нибудь пустяк. Хотя девушка считала, что все это показуха, нужно было решать проблемы, а не болтать несколько дней и так не придя ни к чему.

      Томас осматривал гильдию во всей ее красе. Хоть они и находились под землей, но освещение здесь было как днем. Через каждые тройку шагов горел факел, на потолках люстры с множеством свечей. На стенах висели картины, иногда встречались небольшие статуи. Томас даже увидел одну статую отца Энрин. Он был такой же, как на картине.

      Анетта привела их к лестнице, которая уходила еще глубже под землю. Пройдя пару дюжин ступенек, они оказались в обозревательном балконе, чем-то напоминавшем ложу, хотя здесь могли уместиться пара человек. Анетта осталась в коридоре возле двери караулить.

      Энрин удивлялась, как Томас еще не сломал шею, пытаясь все рассмотреть. С балкона открывался прекрасный вид. Помещение было высотой метров пять, не более. Во многих местах стояли несущие колонны, иначе весь потолок обвалился бы. Вдоль стен тоже были балконы, какие-то маленькие, а какие-то широкие со множеством людей. Внизу располагались длинные ряды трибун, образовавшие букву «П», заполненные народом. Томас на сотне перестал считать.

      Балкон Энрин находился почти над местом, где заседал совет. Томас мог хорошо их рассмотреть. Уже в преклонном возрасте двое мужчин и две женщины восседали за широким столом напротив трибун. Там же сидел и отец Энрин. За столько лет он почти не изменился, только появились седые волосы. За ним стоял никто иной, как…

      – Якоб, – прошептала Энрин.

      Он был похож на брата, только моложе. Точная копия прически отца Энрин, но волосы не седые, а черные. Нос горбинкой и короткая борода придавали ему брутальности. Голые накачанные руки показывали его мощное телосложение. Одет он был в камзол, украшенный золотистыми завитками, белые шаровары и черные сапоги