Хрустальная армия. Сергей Соболев

никакой легковой транспорт, даже вездеход. То есть даже если начальство колонии пошлет еще одну поисковую команду к Медведь-горе, то на колесах бойцы не смогут проехать. С обеих сторон этой заброшенной узкоколейки лежат давно превратившиеся в болота бывшие заводские пруды. Там и пешком-то не пройти, а на машине и подавно не проедешь. Значит, погоня в «северном» направлении будет организована пешая – солдатикам и их командирам, а также четвероногим ищейкам придется пробираться пехом вдоль полотна, рискуя свалиться в промоину или оступиться. Даже если большое начальство прикажет спешно перебросить в окрестности ИТК внутренние войска – к примеру, привезут «вованов» из райцентра, где дислоцируется их часть, – то и им придется совершить в конце пеший марш-бросок по пересеченной местности, да еще в условиях ограниченной видимости.

      Что касается минусов, то таковые проистекают из единственного плюса. Почти весь путь к Медвежьей гряде, до южной подошвы которой теперь осталось всего ничего, беглые зэки проделали, двигаясь либо по самому этому полотну, либо вдоль него – параллельно, не удаляясь от этой заброшенной дороги, чтобы не потерять ее из виду, чтобы не заплутать в густом тумане и не забрести в болота. То есть вплоть до момента, пока они не окажутся непосредственно у подошвы гряды, вдоль которой планируют двигаться далее к укрывищу, беглецы тоже лишены маневра, лишены возможности свернуть с этой местной «магистрали».

      Монах медленно вытер взмокшее лицо рукавом ватника. Так же неспешно, перебирая загрубевшими пальцами крючки, расстегнул его на груди. Застыл на какое-то время, насторожился, подобрался, подобно пойнтеру, вынюхивающему, высматривающему, караулящему верхним чутьем любое движение, звериный запах или шорох зверья. Степанов вслушивался так около минуты, оставаясь все это время недвижимым. Кроме надсадного хрипа подельщиков, приходящих в себя после затяжного марш-броска, да собственного учащенного дыхания, он никаких сторонних звуков пока не уловил. Задрав голову в мокром от пота треухе, поворачиваясь то в одну сторону, то в другую, осмотрел видимую часть небосклона. Каковая, надо отметить, на самом деле особо не отличается от вида земной тверди – та же мутная, как сивушный самогон, белесая субстанция.

      «Повезло с погодой, – отметил Монах про себя. – В пригожий день уже заметили бы… Да и вымахнуть за периметр не дали бы так легко».

      Кое-что его все же беспокоило. Примерно полтора часа назад спешащие уйти по полотну старой дороги на север, к горной гряде, зэки услышали приглушенный расстоянием стрекот. Из Полевского, вероятно, подняли вертушку. Степанов вновь прокрутил в голове весь этот эпизод. Звуки, издаваемые винтокрылой машиной, усиливались; по мере этого росла тревога в душах беглецов. Вскоре, гремя винтами – как показалось, над головами, – пронесся вертолет, почти не различимый, впрочем, в молочной взвеси. Зэки моментально залегли среди негустого голого кустарника!.. Все четверо прижались к влажной земле, надеясь, что пилот не сможет увидеть, различить