Лаис Коринфская. Соблазнить неприступного. Елена Арсеньева

наедине с нашей пыльной львицей!

      И Маура захохотала.

      Гелиодора передернула плечами.

      Маура верна себе! Чудесные пепельные волосы Лаис она называет пыльными и бесстыдно несет полную чепуху. Ведь отлично знает, что аулетридам запрещено отдаваться мужчинам – под угрозой проклятия Афродиты. Точно так же будет проклят тот, кто покусится на нее. Так что Лаис ничего не грозит.

      И Гелиодора, едва сдерживая смех, стала слушать, как Маура бестолково блуждает на запутанных тропах гекзаметра.

      Коринф, дом Клеарха Азариаса

      – Воистину, Клеарх, ты на дружеской ноге с Посейдоном! – воскликнул невысокий смуглый человек в гиматии оливкового цвета, искусно расписанном по подолу причудливым узором более темного оттенка. – Иначе каким образом можно добиться такого разнообразия рыбных блюд на столе?! И эти моллюски… они достойны пира олимпийцев, так же, впрочем, как эта дивная рыба в белом вине с ломтиками ангурья…[19] Я ведь правильно называю это чудесное растение?

      – Ангурья мне привозят из Сикиона, – сказал Клеарх. – Однако если тебя интересует, как называется это блюдо, надо спросить у моего повара, друг мой Неокл.

      – Оно называется саламис, – шепнула Лаис, убирая со стола чашу, в которой гость омывал руки после еды. – Я тоже знаю, как его готовить.

      Багроволицый толстяк в темно-красном гиматии, возлежавший на апоклинтре[20] рядом с тем человеком, которого хозяин назвал Неоклом, возмущенно взглянул на Лаис.

      Однако никто из гостей не выразил возмущения тем, что женщина вмешалась в мужской разговор. Лаис была не просто женщиной, а прежде всего аулетридой, приглашенной прислуживать на пиру и развлекать друзей хозяина, поэтому ей дозволялось многое, за что девушка или замужняя женщина была бы крепко побита отцом или мужем.

      Впрочем, судя по выражению лица толстяка, он с охотой наградил бы Лаис тумаком или оплеухой, а сдержался лишь потому, что опасался разгневать Клеарха.

      Хозяин дома, в который Лаис пригласили на симпосий, был высокий, великолепно сложенный светловолосый мужчина с некрасивыми чертами веснушчатого лица, но с такой доброй и приветливой улыбкой, что всякий улыбался ему в ответ. Он был умен и приветлив, богат и щедр. За разговором с ним забывалось, что он некрасив: каждым словом, каждой улыбкой, каждым взглядом своих небольших, но умных и веселых глаз Клеарх вызывал восхищение.

      При этом он воистину обожествлял красоту и относился к прекрасной Лаис с почти молитвенным восторгом. Между ними уже существовал уговор (одобренный верховной жрицей Никаретой), что именно Клеарх станет ее первым гостем после того, как Лаис пройдет выпускное испытание в школе гетер, и оба они не без удовольствия предвкушали эту встречу, а потому иногда обменивались острыми взглядами и улыбками, которые смутно волновали обоих и смысл которых был понятен только им двоим.

      Оба предвкушали эту встречу с удовольствием…

      – Подлей еще воды, Лаис, – с улыбкой попросил

19

Ангури (мн. ч. ангурья) – огурец (греч.). В описываемое время этот овощ был довольно большой редкостью, его выращивали в городе Сикионе, который называли Поли ангурья, город огурцов.

20

Особое ложе для еды. В описываемое время на долгих пирах со многими переменами блюд, а именно такими были симпосии, ели, полулежа на особых сиденьях. Их название происходит от слова «апоклино» («разгибаю спину»). На апоклинтре полулежали, опираясь на левый бок, чтобы желудок, который находится слева, не давил на другие органы, переполняясь. Три апоклинтра ставили в виде буквы П, а внутри находились столики с едой. Вином гостей обносили виночерпии или аулетриды.