Дар волка. Энн Райс

больше. Никакого сомнения. Он не носил колец, а то бы понял это раньше.

      Дойдя до шкафа, он достал кожаные перчатки, в которых обычно садился за руль. И не смог надеть их.

      Стоял, пытаясь оправиться от шока. Ноги болели. Они болели с самого утра, но он не обратил на это внимания, наслаждаясь ощущением здорового тела и игнорируя досадные мелочи. А теперь понял, что это означает. Ступни стали больше, не то чтобы очень сильно, но больше. Ройбен снял ботинки и почувствовал облегчение.

      Он вернулся в комнату матери. Та стояла у окна, сложив руки на груди и молча глядя на него. Точно так же, подумал Ройбен, как я сегодня на людей смотрел. Внимательно, изучающе, подмечая детали. Но она смотрит так не на всех, а только на меня.

      – Гормон роста, – сказал он. – Они его у меня в крови обнаружили.

      Она медленно кивнула.

      – С точки зрения медицины ты еще подросток. Еще растешь. Вероятно, будешь расти, пока тебе не исполнится лет тридцать. Поэтому в твоем теле вырабатывается гормон роста, когда ты спишь.

      – Значит, у меня снова пошел процесс роста.

      – Возможно, немного.

      Она явно что-то скрывала. Просто на себя не похожа.

      – Мам, что случилось?

      – Не знаю, Малыш. Просто я за тебя беспокоюсь, – ответила Грейс. – Хочу, чтобы с тобой все было в порядке.

      – Я в порядке, мама. Никогда себя лучше не чувствовал.

      Он вернулся в свою комнату, рухнул на кровать и уснул.

      Следующим вечером после ужина брат попросил его выйти, чтобы поговорить наедине.

      Они поднялись на огражденную крышу дома, но там было слишком холодно, и через пару минут они ушли в гостиную и сели у камина. Гостиная была небольшой, как и все комнаты в домах на Русском Холме, но очень красивой и уютной. Ройбен сел в отцовское кожаное кресло, а Джим – на диван. На нем было его одеяние священника, черная рубашка с римским воротником, черная сутана и брюки. Он практически никогда не ходил в мирской одежде.

      Проведя пальцами сквозь каштановые волосы, Джим поглядел на брата. У Ройбена снова возникло странное ощущение того, что он будто отделен ото всех остальных людей. Он поглядел на голубые глаза и бледную кожу брата, его тонкие губы. Брат просто никогда не был таким цветущим и румяным, как Ройбен, но всегда выглядел хорошо.

      – Я за тебя беспокоюсь, – сказал Джим.

      – Конечно, почему бы и нет? – ответил Ройбен.

      – Слушай, вот оно. Ты никогда так не разговаривал. Прямо, но при этом мягко и как-то странно.

      – Ничего странного, – сказал Ройбен. Что еще можно тут сказать? Разве Джим не знает, что он пережил? Или знает слишком много, чтобы понять, что не знает главного? На Ройбена свалилось слишком много всего. Мерчент мертва, он стал владельцем дома, едва не умерев перед этим. Вот и все.

      – Знай, что все мы тебя поддерживаем, – сказал Джим.

      – Это еще слабо сказано, – ответил Ройбен.

      Джим мрачно улыбнулся и резко глянул на него.

      – Скажи мне вот что, – начал Ройбен. – Ты встречал разных людей, там, в Тендерлойн,