Город принял!... Георгий Вайнер

дожди,

      Солдат вернется, ты только жди…

      На улице резиновый ветер упруго подхватывает нас и не дает раскрыть мой распрекрасный складной японский зонт, спицы цепляются друг за друга, вот-вот прорвут тент. Дракон говорит снисходительно:

      – Другие спицы нужны. Можешь взять с моего старого велосипеда…

      Ах, дорогой ты мой дракончик, как у тебя все прекрасно просто, ты ведь видишь цветные сны!..

      В саду я долго улыбаюсь и извиняюсь за невысокое качество заячьих ушей, пытаясь смягчить воспитательницу. Она строго спросила:

      – А белые колготки и рубашку на утренник принесли?

      – Я не знала, что будет утренник. Сережа сказал мне только что, – заблеяла я робко.

      А воспитательница сказала:

      – Ваш ребенок будет чувствовать себя ущемленным… – и ушла не прощаясь.

      Я повернулась к дракону и спросила:

      – Ребенок, ты себя будешь чувствовать ущемленным?

      – Нет, не буду, – засмеялся добрый надувной дракон. – Я тебя, Котенок, очень люблю…

      Спасибо тебе, дракон, ты и сам не знаешь, как это для меня важно. Я шла по исхлестанному дождем бульвару и думала о том, что мне в последнее время как-то уж слишком остро стало не хватать человеческой любви. Не знаю почему – может быть, возраст сказывается?..

      В гастрономе на углу давали свежие сосиски. Хорошо было бы взять кило, да куда же их тащить сейчас – я ведь ушла из дома на сутки.

      У входа в метро «Речной вокзал», как всегда в этот час, была толкотня, полно народа: час «пик», служивый люд мчался в центр города, и я стала у шестой колонны от начала платформы – я знаю, что здесь останавливается концевой вагон, последняя дверь; вылетел из жерла туннеля с ревом и нутряным гулом поезд, завизжали слитно тормоза, пахнуло горелой резиной, и теплый машинный ветер мазнул плотно по лицу, толпа на платформе сжалась на миг и сразу же рванулась в расползшиеся двери, меня крутанул короткий людской бурун, втиснул в вагон, и не стало ни воли, ни самостоятельности – нес узким вагонным проходом распадающийся по свободным местам пассажирский спрессованный поток, пока я не оказалась у незанятого места на диване; рывок влево, рукой успеть ухватиться за поручень – и я сижу.

      Загромыхали колеса, засвистел над головой жирный воздух вечной туннельной ночи, всполохнулась трассирующая очередь желтых фонарей за окном, и на меня стала наплывать дремота.

      – Следующая станция – «Войковская»… – картонно сипел динамик.

      А мне ехать далеко, до самого центра. Двадцать три минуты. Можно вздремнуть, и сон этот – приятный, неглубокий, не выключающий из размышлений. Автореферат, химчистка, мясо забыла вынуть из морозилки, лекарство для матери, корректура, счета. Я тебя очень люблю, Котенок… Ай виш ю гуд лаак… Ай вонт ю гуд лаак…

      Мне хочется быть счастливой. Мне хочется быть любимой…

      Гудит, пощелкивает, ползет вверх эскалатор. Навстречу течет поток – как много людей, какие разные лица! Какой-то человек, едущий вниз, помахал мне рукой, крикнул: «Рита!» – и сразу же унесся вниз, и лицо его постепенно стиралось