Полковник трех разведок. Богдан Сушинский

«стрелком-диверсантом», о действиях которого в прифронтовой зоне германское командование сможет узнавать из донесений своих агентов и фронтовых сводок русских.

      Рейд оказался настолько успешным, что когда, во время германского контрнаступления, Дмитрий Штоков присоединился к «своим», германская военная разведка смогла подтвердить акты всех указанных им диверсий. Он был награжден Железным крестом и произведен в лейтенанты РОА. Но война завершалась, и самое время было подумать о своей дальнейшей доле, которая, судя по всему, не предвещала ему ничего хорошего, но…

      По иронии судьбы в лагере для военнопленных, устроенном в зоне союзников, американской разведке Штокова «сдал» тот самый власовский полковник, который в свое время спас его от расстрела в немецком плену. А потом уже сам Дэвисон настоял, чтобы курсанта Штокова готовили для действий на территории Совдепии в качестве диверсанта-одиночки, то есть все того же «вольного стрелка».

      По последним сведениям трехгодичной давности, Гладиатор все еще продолжал действовать, и в одиночку, и во главе кочующей группы, сколоченной из дезертиров, бывших штрафников и просто беглых лагерников. В разное время несколько агентов выходили на связь с ним через секретные «почтовые ящики», однако поддерживать постоянные контакты с американской агентурой он отказывался, зная, что она уже наполовину перевербована и что это – путь к неминуемому провалу. Как бы там ни было, но в последнем своем донесении он сообщил, что благодаря подставным «почтальонам» из младовозрастной шпаны удалось установить: два агентурных почтовых ящика уже находятся под контролем КГБ, однако сам он – «всё еще на гладиаторской арене».

      Дэвисон понимал, что Пеньковский – агент совершенно иного, сугубо «информационно-продажного» плана, тем не менее подсознательно сравнивал его с «вольным стрелком» Гладиатором. И всякий раз ловил себя на том, что для подобных сравнений полковник явно мелковат.

      Что же касается Штокова, то долгое время Дэвисон не решался идти по его следу, дабы не «засветиться», однако теперь твердо решил: сразу же после контактов с Пеньковским он попытается активизировать поиски своего ученика. Хотя и понимал, что сделать это будет непросто. Он всерьез подумывал над тем, чтобы сразу же после завершения мемуаров взяться за роман, прототипом главного героя которого мог бы стать этот русский агент.

* * *

      Прежде чем спуститься к машине, которая должна была увезти его к отелю «Националь», капитан еще раз бегло просмотрел выписку-шпаргалку из досье на полковника ГРУ Олега Пеньковского. Высокопоставленный, «неоднократно отмеченный высокими правительственными наградами», обеспеченный, по всем графам кагэбистских анкет «выездной», пребывающий на иерархической вершине военно-технической элиты этой страны… Казалось бы, о чем еще мечтать человеку его профессии? Однако же остается непонятным: почему он так торопится в камеру смертников на Лубянке?

      «Нет, в самом деле,