Ритуал. Сергей Остапенко

и пришел к выводу, что мне следовало почаще посещать тренажерный зал. Под кожей дедули перекатывались мощные узлы, практически лишавшие меня шансов. В случае чего придется уносить ноги.

      Пока я размышлял, случайность взяла мою судьбу в свои руки. Старик прикончил ножку, неумело подавил отрыжку и, не заботясь об экологии, швырнул обглоданную кость через плечо. Конец траектории ее полета предположительно совпадал с областью моего паха, и я, опасаясь за свое здоровье, машинально поймал ее. Дед в шкурах протянул было руку за новой порцией мяса, но, не услышав звука падения, насторожился и повернулся в мою сторону. Мелькнула шальная мысль шмыгнуть в заросли и скрыться, но я понятия не имел, как попасть отсюда в знакомую местность, к тому же показываться на глаза в таком виде рискованно. Будь что будет, но я обязан, во всяком случае, поговорить с такой колоритной личностью. Я подавил свербеж в пятках, сжал кость покрепче и стал рассматривать таинственного старика. Седые всклокоченные пряди волос, жесткая борода, грубая загорелая кожа. Зато в глазах не было признаков агрессивности. В них светилась мужественность, сила и неожиданная мягкость. Я исподволь почувствовал к нему приязнь.

      Старик улыбнулся, показав желтые, но крепкие зубы, и поприветствовал меня кивком. Вопреки моим ожиданиям, он вернулся к своему занятию и, взяв кусок мяса, продолжил невозмутимо жевать, жестом пригласив меня разделить с ним трапезу.

      Немедленной угрозы не последовало, и я немного успокоился. Подобравшись поближе, я присел рядом с ним на колени и принялся наблюдать за его действиями.

      Порция мяса была тщательно пережевана и отправлена в желудок. После этого дед соизволил обратиться ко мне.

      – Гандхарва, – произнес он. – Месламптаэ Ирий Яррита?

      Слова произвели на меня неизгладимое впечатление. Язык, с одной стороны, был мне незнаком, с другой стороны, чему-то внутри меня показался очень близок. Я погрузился в размышления, почему он кажется мне знакомым, и внезапно обнаружил полную неспособность произносить в голове слова. Я застыл с открытым ртом, в панике чувствуя, что мой мозг раздувает изнутри, словно мыльный пузырь, и он вот-вот лопнет.

      Метаморфозы, происходившие со мной, казалось, сильно напугали деда. Он что-то спрашивал у меня, но я не мог его понять, только хватал ртом воздух и старался не потерять сознание снова. Старик нахмурился и отошел прочь. Я упал на траву с полной уверенностью, что умираю, досадуя, что не могу позвать на помощь. Но он не собирался меня бросать, как оказалось. Когда я начал закатывать глаза, мне почудилось, будто он подобрался ко мне, держа в ладонях пляшущие языки пламени, зачерпнутые из костра. Он поднес огонь к моему лицу и дунул, отчего струи пламени потянулись ко мне и, казалось, вошли в кожу через поры.

      Я заорал от страха и вскочил, но внезапно понял, что никакой боли нет. Все мои недомогания как рукой сняло. Стайки рваных мыслей снова понеслись по закоулкам моего сознания, и черт меня возьми, если я не думал теперь на двух языках одновременно!

      Мы