Ритуал. Сергей Остапенко

шея и часть спины стали влажными.

      Отерев глаз от сбегающей крови, я поискал взглядом противника. Мои вялые движения стали для него откровением. Он-то, видимо, решил, что я уже сдался, поэтому не очень спешил. Я подобрал части своего сломанного копья, выпавшие из-за перевязи, и приготовился к новому раунду.

      Хищник снова взметнулся в воздух. Я инстинктивно почувствовал, что на этот раз он точно не промахнется. Реликт намеревался приземлиться на меня сверху, сбить с ног и прижать к почве, чтобы раз и навсегда решить исход схватки. Я с его планами был не согласен и страстно желал избежать такого исхода. И, претворяя свое желание в жизнь, направил копье в его сторону. Когда он был надо мной, наконечником я изо всех сил постарался оттолкнуть его, упираясь в грудину, и одновременно пытался убраться с места, где он рассчитывал меня накрыть.

      Наконечник неожиданно соскользнул с кости, и мой обидчик в полете неслабо распорол брюхо о зазубренную кромку лезвия. Обломок копья остался где-то во внутренностях животного, а меня вынесло всего на полметра из-под туши приземлившегося зверя.

      Моя выходка вывела существо из себя. В ярости от боли и злости, оно быстро развернулось, пытаясь не дать мне улизнуть, и тут из его брюха стали выпадать кишки. Пасть его была обезображена, с нижней челюсти свисали клочья плоти, из верхней торчал обломок кости. Это поработала моя дубина. Но я находился слишком близко. Сообразив, что мне не уйти, я вынул-таки оставшийся нож и вонзил каменное лезвие неуемной твари в мякоть между шеей и ключицей. Фонтан крови обрызгал меня, а следом за этим, как бы в отместку за раны, огромная лапа гвозданула меня по голове. Я отлетел в заросли, испугавшись, что окосел на один глаз. Перед вторым оком обильно вились светящиеся мошки.

      Как бы то ни было, это был в худшем случае нокдаун, но все же не нокаут, поэтому я, пошатываясь, поднялся, нашаривая за поясом топор. Это единственное оружие, которое у меня оставалось. Высморкавшись кровью и обнаружив, что повреждения от когтей на этот раз незначительны, я попытался навести резкость, чтобы оценить состояние врага.

      Чудищу, столь усердно домогавшемуся моей гибели, приходилось туго. Дыхание стало тяжелым и частым. Мерзавец терял много крови. Заметив, что я поднялся, зверь захрипел и рванулся в мою сторону, но я вовремя отскочил. Задние лапы уже с трудом ему повиновались, но он все же поднялся и попытался достать меня в прыжке как раз тогда, когда я собирался остановить его мучения ударом топора. Каменное лезвие раскроило ему череп, и он попытался увернуться от следующего удара. Ему это удалось, а заодно удалось также придавить мне ноги своей задней частью и брюхом. За это я отплатил ему, перебив хребет.

      Чуя, что конец близок, хищник глухо и тоскливо рычал, но его рычание постепенно сошло на хрип. Я все никак не мог выбраться из-под него, так как приходилось отбиваться от его лапы, которая, даже будучи раздробленной, внушала мне ужас.

      Наконец лужа крови растеклась вокруг его туловища, и он