Она жила в блокадном Ленинграде. Ирина Николаевна Муллер

но все же запасы, когда начался голод. Растягивали крупу, как могли. Из одной ложечки манки варили кашу на нас троих. Еще какое-то время у нас был даже картофель. Килограммов шесть было куплено на Сенном рынке. Их мы тоже растянули на несколько месяцев. Научились из картофельных очистков делать котлеты. Это было настоящее пиршество. Еще дома постоянно был кипяток. Так делали все ленинградцы. Его пили в большом количестве. Он согревал и притуплял чувство голода.

      Длительный голод приводит к голодной болезни – так это называется в медицине. А есть еще дистрофия. А люди – дистрофики. Это последняя стадия голода – после нее только смерть. Это когда от человека остаются только глаза. А вот в глазах как раз можно прочитать все. Человек все понимает, осознаёт происходящее с ним. Он очень хочет жить, он не хочет умирать. Еще слишком рано. Он борется до последней минуты, он не понимает, почему так происходит. А организм настоятельно требует у своего обладателя положенных ему белков, жиров и углеводов, питательных веществ. Живой организм не может без этого существовать. Он уже исчерпал все собственные запасы, все свои возможности, больше не осталось ничего. В теле больше нет ни грамма жира, все ушло на поддержание жизни. И человек жив. Но взять силы уже неоткуда. Вот что такое дистрофия.

      Во время голода человеческий организм переходит в режим экономии энергии. Это нужно, чтобы выжить. Ты думаешь только о том, что здесь и сейчас. Вот сейчас ты встанешь, сделаешь шаг, потом еще один, возьмешь со стола хлебные карточки, выйдешь на улицу… И может быть, немного мечтаешь о том, как будет, как хорошо ты заживешь после нашей Победы. Когда наступит мир. Когда закончатся эти непрекращающиеся бомбежки, постоянный голод и холод. Сейчас все окружающее тебя, кажется, напоминает замедленную киносъемку.

      Ты вспоминаешь, как ты жил, что ты любил в мирное время. И мечтаешь о том, что бы ты поел, когда война закончится. Если ты выживешь.

      А между тем жизнь продолжается. Несмотря на этот голод и постоянные бомбежки. Несмотря на весь этот нечеловеческий ужас происходящего вокруг тебя.

      Ты – это все тот же ты. У тебя есть близкие. Есть долг. Есть обязанности. Есть твое окружение. Ты встаешь утром и отправляешься на работу, возвращаешься домой, идешь в булочную за хлебом, идешь за водой, дежуришь на крыше во время налетов, слушаешь сводки из района боевых действий, получаешь письма от воюющих на фронте родственников… Ты встречаешь соседей, друзей, коллег по работе.

      Ты не привык к происходящему вокруг тебя, к этому невозможно привыкнуть. Это невозможно осознать и принять. Ты просто научился в этом жить.

      Трупы на улицах уже не ввергают в такой шок. Ты просто идешь мимо, стараясь не смотреть. Тела людей замотаны в простыни, покрывала, скатерти. Полностью, с ног до головы. Они разного размера. Кто-то был высоким, кто-то небольшого роста. Есть совсем маленькие – дети, они уже не вырастут никогда. Гробов нет. Их очень мало. За гроб нужно заплатить хлебом. А хлеб – это жизнь. Получается, платить