На дело со своим ментом. Татьяна Полякова

в моей душе гневный протест.

      – Я думала, никто не знает… Верочка даже с прежней работы ушла, и квартиру поменяли… У нее детей быть не могло, это она еще до замужества знала, и Игорь знал, она его предупредила сразу. И первые три года они жили хорошо, а потом…

      – Вере очень хотелось ребенка? – подсказала я, а Наташа вдруг поморщилась:

      – Тут дело вот в чем… то есть вряд ли бы она решилась, но Игорь…

      – Он хотел детей?

      – Нет, не хотел. – Наташа посмотрела на нас и нахмурилась. – Тут другое…

      – Что другое? – не поняла Женька, демонстрируя редкую бестолковость, хотя мне уже все стало понятно.

      – У Игоря появилась женщина, точнее, женщины. Одна, другая, в общем, он увлекался. Вера винила себя и… Да что я вам рассказываю, сами все прекрасно понимаете. Она жила, как на вулкане, забеременеет одна из его красоток, и он Верочку бросит, ведь там ребенок, а здесь… Только зря она боялась: дети ему без надобности. Он, как все мужики, эгоист до мозга костей, я ей сто раз говорила… – Наталья заплакала, а мы сидели молча, боясь своими вопросами ее спугнуть. – В общем, Вера решила взять ребенка в детском доме. Игорь был против. Отношения вконец испортились, одно время я думала, что они разойдутся. И вдруг он согласился. Они взяли девочку, месячную, и, не поверите, все наладилось. Игорь к ней привязался, а про Веру и говорить нечего. А Лелька такое чудо, господи, да ее все любили…

      Что да, то да, мы с Женькой тому пример, Лелька – очаровательный ребенок, ее общество никогда не было в тягость и даже совсем наоборот.

      – Ты думаешь, это Лелькина мамаша вдруг объявилась? – спросила Женька.

      – Не знаю, Верочка перед похищением говорила, будто ей кажется, что за ними кто-то следит. И я, и Игорь над ней подшучивали. И вдруг…

      – А кто мать ребенка?

      Наташа пожала плечами.

      – Какая-то потаскушка, родила в девках, молодая, на что ей ребенок? Вот и оставила. У Игоря во втором роддоме тетка главврач. Она и помогла, удочерение – дело хлопотное. Мать от девочки официально отказалась и претендовать на Лельку не имеет права. Нас уверяли, что она никогда не узнает, где ее ребенок, и вот… Как-то она узнала…

      – Конечно, в милиции ничего рассказывать не стали, – вздохнула я.

      – Не стали. – Наташа вытерла глаза платком и закусила губу. – Хоть я и говорила, что надо рассказать, они ее найдут и Лельку отыщут. А Игорь был категорически против, мол, узнают и непременно кто-нибудь ребенку расскажет.

      – Но ведь это безумие… – начала я, но Женька перебила:

      – Сегодня Игорь пытался разыскать мать?

      – Да.

      – И что?

      – Ничего, – покачала головой Наташа. – Найти ее он не смог.

      – Выходит, Игорю известно, кто мать?

      – Кажется.

      – Что значит «кажется»? Он знает или нет? – напирала Женька.

      Это в ней репортерская настырность разыгралась, при этом сострадание к собеседнику начисто отсутствовало. В доме повешенного не говорят о веревке – известная истина, но журналисты как раз наоборот, только об этой самой веревке и способны говорить.