На дело со своим ментом. Татьяна Полякова

рот, и по прошествии нескольких минут охнула:

      – Вот это да… Ты думаешь?..

      – Думаю, – кивнула Женька.

      – Похоже на правду, – вынуждена была я согласиться. – Тогда реакция родителей на появление тети Люды понятна, да и ясно становится, кто и по какой причине умыкнул ребенка. Наша Лелька – приемная дочь Дунаевых, а настоящая мамаша вдруг объявилась после шести лет отсутствия и решила вернуть ребенка.

      – Ага, причем Игорь с Веркой, скорее всего, знают, кто она такая, и Игоря мы не застали дома, потому что он ищет эту самую мамашу.

      – А почему не заявили в милицию?

      – Ну, это совсем просто: они не хотят, чтобы кто-то узнал, что Лелька – их приемная дочь.

      – Вот мы тут напридумывали черт-те чего, а может, все это ломаного гроша не стоит. То, что Верку не видели беременной…

      – Лично я предпочитаю, чтобы Лелька сейчас была со своей матерью, хоть и чокнутой. Мать – это мать, и ребенок с ней в безопасности. А догадки можно проверить. Поехали к Дунаевым.

      – Ты что, у Верки спросить хочешь? – вытаращила я глаза. – Ей и так здорово досталось.

      – Я хочу у Наташки спросить, она должна знать. Поехали.

      Однако Натальи мы у Дунаевых не застали. Из района приехала мать Веры и сейчас находилась с ней, а Наталья отправилась домой проведать своих мальчишек, которых воспитывала без отца, невесть куда испарившегося года два назад после очередного отчаянного запоя. Был слух, что при желании его можно обнаружить на колхозном рынке в компании безногого индивида и третий год подряд беременной леди неопределенного возраста, но Наталья слух этот близко к сердцу не принимала и о бывшем говорила лаконично: «Смылся». Мальчишки ее отдыхали в лагере, но вдруг заскучали и заявились домой, поэтому Наталья и вынуждена была покинуть сестру. Мать ее, женщина в возрасте, сидела на диване и тихо плакала. Вера, очумевшая от таблеток и уколов, молча пялилась в угол, а вернувшийся Игорь метался по квартире.

      – Ничего нового? – спросила Женька.

      Он покачал головой и вдруг рявкнул:

      – Черт!..

      Понять, к чему этот «черт» относится, мы не могли, да и неважно это было, важно то, что, судя по поведению Игоря, его утреннее путешествие ощутимых результатов не принесло.

      – Ты письмо видел? – не без робости спросила я.

      – Видел, – кивнул он.

      – А в милицию сообщили?

      – Сообщили.

      – И что они?

      – А что они вообще могут? Уже три дня прошло… О господи! – Он отшвырнул стул, я вздрогнула от неожиданности, а Женька спросила:

      – Их не удивило, что в письме обращаются к Вере?

      – Чему тут удивляться?

      – Ну… у девочки есть отец и мать, а обращаются только к матери.

      Игорь замер, хмуро глядя в лицо Женьки, потом спросил:

      – Что еще за чушь?

      – Я бы так не сказала…

      – Чушь! – отрезал он. – И письмо это, и твои дурацкие намеки… – Он выскочил из комнаты и хлопнул дверью.

      – Ты не в курсе, – повернулась ко мне Женька, – на что я намекала?

      Через полчаса мы покинули квартиру Дунаевых.

      – Сил