аКОРРУПЦИЯ. Андрей Кадацкий

Теодолит!

      – Это нивелир, теодолит левее, – поправил Ерошкин и тут же проклял себя за «поразительную политическую близорукость».

      Повисла мучительная пауза. Багровые пятна проступили на благородном челе директора. Угадав настроение начальника, побагровел и зам, зло посверкивая глазами.

      Мысль Сергея лихорадочно работала в угоду инстинкту самосохранения: «Мли-ин, послало же Провидение идиота! Как можно перепутать нивелир с теодолитом? Да и я хорош, нечего сказать. О, язык мой – самый гадкий язык в мире! Ты никогда не доведешь меня до Киева. Первые же встречные похоронят в совсем не братской могиле. Что же делать? Исправляй, Ерошкин, исправляй». Мысль лихорадила, но с миссией не справлялась.

      Двое коллег, работавших на выставке, благополучно прикинулись статуями, мало чем отличаясь от рядомстоящих приборов.

      Обстановку разрядил виновник, имевший громадный опыт по попаданию и выходу из тупиковых ситуаций.

      – Я и говорю: это – теодолит, а это – нивелир.

      На сей раз палец ткнул верно.

      – Абсолютно точно! – выдохнул гору с плеч ведущий продажник. – Это я просто сразу не уловил направление взгляда вашей руки. Я ж немного сбоку стою, вот и показалось, и я даже мысленно перекрестился, как это принято на Руси, когда кажется…

      Околесица лавиной срывалась с языка, но манагерский опыт подсказывал, главное – не «что» говоришь, а «как». Важно – признал «свою» ошибку, ведь «они» ошибаться не могут. Закончил Ерошкин эффектно:

      – Может быть… коньячку?

      – Наверное, какой-нибудь дрянной коньячишко пьете? – Старик состроил кислую мину. В алкогольных напитках государственный муж разбирался лучше, чем в строительстве.

      – Ну что вы! У нас на фирме работает армянин. – Сергей впервые за день сказал правду, и снова соврал: – Он недавно из Тегерана… эээ… Еревана… привез настоящий армянский коньяк!

      Накануне в винном бутике Горевой прикупил ящик коньяка и пару бутылок отдал на выставку, специально для подобных гостей. Подчиненным строго наказал – самим разрешается пригубить только под отчет о встрече с большими гостями.

      В переговорной за стендом забулькал по пластиковым стаканчикам шоколадный напиток из откупоренной бутылки. «Статуи» по ту сторону декораций нарушили запрет, отдуваться все равно ведущему.

      – Недурственный коньяк, – выдал директор, опорожнив залпом.

      – Да, неплохой… – поддакнул Синявин, словно тоже разбирался.

      – Такой я последний раз пил в семьдесят третьем в Пицунде, – придумал начальник, – когда отдыхал в санатории… в нашем. Специально подвозили… нам.

      Навозная муха долго кружила вокруг стеклянного горлышка, иногда присаживаясь на открытую коробку конфет, иногда улетая к стенке. Когда гости, следившие за перемещениями летающего объекта, начали покручивать стаканы, Ерошкин снова подхватил бутылку.

      – Еще по одной!

      Молодой заместитель быстренько