Примкнуть штыки!. Сергей Михеенков

сами сказали, организм у меня такой, – вздохнул Денисенко.

      – А может, ты придуриваешься? А, Денисенко? Немца вон какого завалил! И как ты с такой болезнью в училище попал?

      – Раньше со мной такого не случалось, – тихо признался курсант и снова вздохнул. – Я и сам не могу понять, что со мной такое. А немец сегодняшний… Он, товарищ старший сержант, так перед глазами и стоит. Пробовал уснуть – не могу. Матерю вон звал по-русски. Перед смертью, говорят, ко всем мамка приходит. Даже к старикам. А видели, как Петьке весь бок разворотило? Разрывной пулей. Страшно глянуть.

      Тоже мамку звал, пока не помер. Мучился. С мамкой умирать, видать, легче, вот она и приходит.

      В траншее справа наступила тишина. Денисенко выговорился и теперь молчал. Не откликался и помкомвзвода. Только в другой стороне, где травил очередную байку сержант Смирнов, слышались приглушённые голоса и придавленный смех.

      – Слышь, Денисенко, – вдруг отозвался помкомвзвода. – Ты об этом не думай. Мамку он звал… Чтоб у той суки, какая их, таких, нарожала, вымя отсохло. – И погодя сказал: – Хочешь, я тебе запасные кальсоны дам? У меня два комплекта. Прихватил. Думал, что и нас без шинелей отправят. Пришлось бы сегодня германа раздевать. Третий взвод вон весь в немецких шинелях… А, Денисенко? Тёплые, сухие.

      – Не надо, товарищ старший сержант. Уже всё высохло. Правда.

      – Ну, гляди. – И вдруг спросил: – Ты сколько патронов сегодня израсходовал?

      – Стрелял я, товарищ старший сержант. Много стрелял. Подсумки лёгкие стали.

      – Ну? Сколько же выстрелил?

      Денисенко завозился, загремел чем-то на дне окопа.

      – Две обоймы.

      – Стрелял… Мало ты стрелял, Денисенко. Завтра, если пойдём, пали больше. Молоти в его сторону, если даже прицелиться нет возможности. А пуля, что ж… Она, если полетела, то цель найдёт. Понял, Денисенко?

      – Так точно, понял.

      – Ну, вот и добро. Пали в их сторону. Пускай они, суки, штаны мочат от твоей пальбы! Патронов у старшины возьми побольше. Патроны в бою лишними не бывают. Это, учти, от твоей болезни тоже хорошо помогает.

      – Правда?

      – Ну конечно!

      Снова наступила тишина. И погодя Денисенко тихо, почти шёпотом, спросил:

      – А что, товарищ старший сержант, завтра опять в атаку пойдём?

      – Будет приказ, так и пойдём. А ты как думал? Война закончилась? Думаешь, немца завалил, так они все и разбежались? – И погодя усмехнулся одобрительно: – А завалил ты его здорово! Правильно действовал! Храбро! Молодец!

      Дождь совсем прекратился. И вроде как захолодало. Потянуло ветерком. И холод стал проникать в окоп, забираться под шинель, в рукава и за воротник. Нет, спать нельзя. Подползут, навалятся и прикончат всех кинжалами и штыками. И Воронцов решил перебраться к Смирнову, к соседям, в третье отделение. Там, похоже, было теплее. Там не спали.

      Двое курсантов лежали на дне траншеи и всхлипывали, давясь от смеха. Воронцов едва не наступил на них. Другие сидели на корточках, уронив головы между колен,