Сквозь серые равнины. Антон Викторович Царьков

безучастно глядевший в потолок зала, словно его не касалось все происходящее, вдруг воздел руки и заговорил.

      Селик услышал знакомые речи о гордыне людской, о том, что разрывы и лезшие из них чудовища, – это было благо, испытание для человечества, что без них никто в рай не попадет.

      Капитан не слушал оборванца, его больше занимала реакция слушателей. Как и на площади, большинство поддалось влиянию голоса фанатика. Лица замерли, глаза остекленели.

      Ясность разума сохранили немногие горожане в толпе, большинство монахов, мелкий крысенок в черной рясе и, разумеется, Кассий.

      Селик посмотрел на герцога. Слейд, казалось, тоже очарован голосом фанатика, но вдруг капитан увидел, что это вовсе не транс, – просто молодой правитель сосредоточенно слушал, анализировал ситуацию. Слейд нахмурился.

      – Довольно, – прервал он речь оборванца.

      Селик поразился, насколько сильным и властным был голос герцога. Оцепенение вмиг спало с людей. Даже фанатик, казалось, обрел ясность ума, но ненадолго. Глаза нищего вновь остекленели, и он безмятежно принялся рассматривать потолок зала.

      – Определенно в речах этого человека есть опасные мысли, – заговорил Слейд после небольшой паузы.

      При этих словах Кассий подался вперед на своем кресле, словно волк, почуявший добычу.

      – Однако, – продолжил герцог, и епископ разочаровано опустился на место, – следует учитывать обстоятельства, при которых несчастный впал в ересь.

      – Милорд, – Селик снова вышел вперед. – Дозволено ли мне будет задать несколько вопросов этому человеку?

      – Зачем? – Кассий раздраженно уставился на капитана. – Ересь очевидна! Этого человека следует передать святым братьям!

      – Милорд? – Селик намеренно проигнорировал слова епископа. Капитан смотрел только на Слейда.

      – Хорошо капитан, задавайте свои вопросы, – Слейд с интересом воззрился на старого воина, понимая, что тот не стал бы просто так тревожить его.

      – Добрый человек, – обратился Селик к фанатику. – А откуда ты? Где жил, как попал в город?

      Фанатик с трудом отвел взгляд от потолка, уставился мутными глазами на капитана стражи и с трудом ворочая языком начал говорить.

      – Так эт, с Нижних Козловищ мы, как башню порушили, так все разбрелись. Я шел-шел и пришел.

      Как и ожидал Селик, голос фанатика изменился, трудные слова он произносил с запинками, проглатывал некоторые буквы.

      Герцог Слейд с удивлением посмотрел на капитана, затем на фанатика.

      – А что ты думаешь о чудовищах? – спросил теперь уже герцог, поняв, к чему клонит капитан.

      Оборванец воздел руки к потолку. Голос его стал сильным и ровным, слова обрели силу. Никаких запинок, все слова произнесены, словно лучшим оратором столицы.

      – От блага великого отказались мы в гордыне своей! – фанатик снова завел свою речь, и Слейд увидел, что голос его действует на горожан словно дурман.

      – Я понял, к чему были твои вопросы, капитан, – Слейд