Семь «почему» российской Гражданской войны. А. В. Ганин

[246]. В Сибирскую армию к 1 октября 1918 г. призвали 10 754 офицера[247]. В Сибири офицерская мобилизация охватывала лиц до 43 лет (этот же предельный возраст был позднее подтвержден приказом Колчака № 75 от 18 декабря 1918 г.). В Сибири не хватало штаб-офицеров, существовали трудности с назначениями командиров полков и батальонов, не хватало генштабистов, военных инженеров, военных юристов, интендантов[248].

      Развертывание единых антибольшевистских вооруженных сил привело к складыванию совершенно иной ситуации. Офицеров оказалось недостаточно уже не только на штаб-офицерских должностях, но и на должностях младших офицеров, причем этот дефицит белые так и не преодолели даже в 1919 г. Некомплект командных кадров в июле 1919 г. достигал порядка 10 тысяч человек, включая примерно 8500 обер-офицеров – то есть командиров младшего и среднего звена[249].

      Мобилизации, конечно, не могли дать столь мотивированных командиров, какие пришли в армию добровольно. Офицеры нередко не горели желанием участвовать в Гражданской войне. Так, красные провели в Казани в начале августа 1918 г. регистрацию офицеров, выявившую около 3000 человек. Белые же после занятия города 7 августа 1918 г. смогли сформировать лишь две офицерские роты общей численностью не более 730 человек[250]. Проблема уклонения офицеров от призыва, несмотря на угрозы, не была решена и позднее при Колчаке.

      Некомплект офицеров в частях Оренбургского казачьего войска по отношению к штату, по данным на 15 октября 1918 г., достиг чудовищной цифры – не менее 63 штаб-офицеров и не менее 801 обер-офицера[251]. По штату в казачьем конном полку полагались 4 штаб-офицера и 45 обер-офицеров. Так, во 2-м Оренбургском казачьем полку не хватало до штатного количества 2 штаб-офицеров и 31 обер-офицера, в 5-м – 1 штаб-офицера и 40 обер-офицеров. Атаман А.И. Дутов 7 сентября 1918 г. даже обратился к казачьим офицерам с призывом не покидать свои части в связи с некомплектом[252]. Бывало, что на офицерских должностях из-за нехватки офицерского состава находились унтер-офицеры[253].

      В Сибирской армии на 1 марта 1919 г. значились 83 кадровых офицера и 3193 офицера военного времени[254]. В IV Оренбургском армейском корпусе к 1 апреля состояли 19 кадровых офицеров и 389 офицеров военного времени[255]. К 15 апреля 1919 г. во всей Западной армии насчитывалось 138 кадровых офицеров и 2548 офицеров военного времени[256]. Во II Уфимском армейском корпусе к той же дате состояли 49 кадровых офицеров и 924 офицера военного времени[257]. В мае 1919 г. в 4-м Оренбургском казачьем полку насчитывалось 3 кадровых офицера и 2 офицера военного времени, в 33-м Оренбургском казачьем полку – 1 кадровый офицер и 4 офицера военного времени[258].

      В связи с кадровым голодом на Востоке России была организована собственная ускоренная подготовка офицеров в военных училищах, школах прапорщиков, инструкторских школах и на военно-училищных курсах. Военно-учебные заведения создавались,

247

РГВА. Ф. 40308. Оп. 1. Д. 72. Л. 1об.

248

ГА РФ. Ф. Р-446. Оп. 2. Д. 51. Л. 87об.

249

Волков Е.В. Под знаменем белого адмирала. С. 59.

250

Каревский А.А. В.О. Каппель и Народная армия: к истории антибольше вистской борьбы в Поволжье в 1918 г. // Каппель и каппелевцы. М., 2007. С. 635.

251

Подсчитано по: ГАОО. Ф. Р-1912. Оп. 2. Д. 106. Л. 1–5.

252

РГВА. Ф. 39512. Оп. 1. Д. 72. Л. 35.

253

Напр.: Волегов И.К. Воспоминания о Ледяном походе. Данденонг, 1988. С. 37.

254

РГВА. Ф. 39736. Оп. 1. Д. 58. Л. 3.

255

РГВА. Ф. 39624. Оп. 1. Д. 87. Л. 2.

256

Там же. Л. 11об.-12.

257

Там же.

258

РГВА. Ф. 39624. Оп. 1. Д. 63. Л. 169об., 171.