На самой глубине неба. Лина Люче

разу не пожаловалась на усталость и боль в мышцах, полагаясь на то, что он сам знает, когда закончить тренировку. Но, похоже, ее жениха тоже охватил азарт, как и ее – их совместная работа длилась уже более часа.

      Очевидно, в какой-то момент Льюча просто вспотел и решил охладиться, когда машинально стянул рубашку и слегка отвел крылья от спины, но это заставило Сафиру сбиться с темпа, и она невольно уставилась на вызывающе сильно накаченные мускулы его груди. Загорелая кожа еле заметно увлажнилась от пота – разумеется, с него не лило, как с нее, но легкого поблескивания влаги оказалось достаточно, чтобы задержать взгляд.

      И тут ее тело, получившее непривычно сильную нагрузку, потребовало передышки. Сафира буквально сползла с тренажера, тяжело дыша и все еще не отрывая взгляда от оголенного торса и кубиков пресса.

      – Ну что? Никогда не видела мужской груди? – Льюча развел руки, неодобрительно глядя на нее, прервавшую упражнение без его разрешения.

      – Честно говоря… – Сафира, наконец, отвела взгляд и смущенно повела плечами, невольно осматривая собственное тело, к которому прилипла мокрая от пота форма. Ее волновало, что ее соски могут просвечивать сквозь ткань, но, к счастью, она была достаточно плотной.

      – Да ладно, – Льюча приблизился на пару шагов и наклонил голову, пытаясь поймать ее взгляд, – что, правда не видела?

      – Где, например, я могла такое увидеть? – спросила Сафира, раздувая ноздри от гнева: он нарочно смущал ее дурацкими вопросами! Разумеется, она насмотрелась на мужские тела друзей в бассейне, каждый мускул которых был обтянут купальными костюмами – но ведь не на голые же! Голышом ей негде было их увидеть – и, наверное, это к лучшему.

      – И никогда не летала с мальчиками в Застывшие? Не целовалась тайком? – продолжал веселиться Льюча, не скрывая любопытства и удивления.

      Сафира скрипнула зубами. Многие девочки так делали – казалось, так делали все, кроме нее. А ее просто никто не приглашал – или приглашали в такой оскорбительной манере, что ей и в голову не приходило соглашаться. Если с ее одноклассницами мальчики обращались вежливо и тайком трогательно ухаживали, то ей обычно доставалось нечто вроде: "Эй, земляночка, прокатить до Застывших?", сказанное громко на виду у всех.

      И громкий ржач в спину. Все это, конечно, было безобидно, и говорившие это вовсе не имели это в виду и, конечно, не ждали всерьез, что она с ними полетит. Наверняка, они даже не хотели ее обидеть по-настоящему, просто выпендривались друг перед другом. Вот только слышать это в третий, четвертый, пятый раз было очень даже обидно, особенно с учетом того факта, что она едва ли не единственная во всей школе не целовалась. Иногда даже до слез обидно.

      – Сафира, – позвал Льюча немного другим голосом, и она очнулась, вздрогнув. Пряча от него глаза, она буркнула:

      – Я в душ, – и пулей вылетела из зала, оставив недоумевающего жениха позади. Его требовательный голос настиг ее у выхода:

      – Сафира, немедленно вернись.

      – Я