На самой глубине неба. Лина Люче

обставила.

      – У нее замечательно получилось. Твоя семья живет в другом городе?

      – Да, не близко. Но они иногда приезжают в гости.

      – Они знают, что ты помолвлен? – вырвалось у нее. Через секунду под его внимательным взглядом Сафира уже ругала себя, на чем свет стоял. Она не могла понять, зачем задала этот вопрос. Словно ее волновало, о чем он рассказывает своей семье. Такие вопросы задают, чтобы уточнить серьезность намерений, но ведь он уже ясно дал понять, что не считает эту помолвку перспективной. Как, впрочем, и она сама.

      – Нет, – коротко ответил он, посмотрев в сторону.

      Сафира раздула ноздри. Да что это с ней? Почему ей вдруг стало обидно это услышать? Разумеется, он скрывал факт своей помолвки с землянкой от близких. Но не потому, что она землянка, а потому что это принудительная помолвка. Она бы тоже скрыла, если бы жила отдельно от родных, и если бы ее отцу не надо было передавать пре-сезариат. Если бы она только могла…

      – Хочешь чего-нибудь выпить?

      – Да, сока или воды, если можно, – кивнула она, села на диванчик рядом со столиком, на котором забыла коробочку с дьямой и, пока Льюча стоял спиной, наливая сок, украдкой выхватила из нее пирожное и сунула в рот. Но прожевать не успела.

      – Ты любишь тхайи? – спросил он, поворачиваясь к ней со стаканом. От нее не укрылась некая неловкость его действий: сначала налил сок, а потом уже решил осведомиться о ее предпочтениях. Но это ни в какое сравнение не могло идти с тем, как глупо выглядела она, застигнутая врасплох с набитым ртом. Льюча ждал ответа несколько секунд, прежде чем понял, в чем дело – и отреагировал на это телепатическим смехом:

      – Открой коробку и ешь – хоть все сразу, маленькая обжора, – сказал он, пересек гостиную и поставил перед ней стакан сока.

      – Ты, правда, не хочешь? – спросила она, когда прожевала все, что было во рту.

      – Правда. А ты, правда, все это съешь за раз?

      – Хочешь поспорить? – весело спросила она, примеряясь к новой порции лакомства.

      – Нет. Не хочу, чтобы тебе стало плохо, – серьезно ответил он.

      – Думаешь, я настолько упряма, чтобы объесться до полусмерти в стремлении выиграть спор?

      – Думаю, да.

      Телепатически получив подтверждение его искренности, Сафира подумала, что, возможно, Льюча и не ошибся. Она знала, что иногда проявляет недостаточно гибкости, и это доводит до неприятностей, таких, как ссоры с друзьями. Вот только ее упрямство так часто выручало ее в детстве, спасая от более ужасных вещей, что на Горре она так и не смогла отказаться от привычной модели поведения.

      – Я не идиотка, чтобы ты там ни думал, – тихо буркнула она.

      – Этого я не утверждал, – дипломатично возразил Льюча, отхлебывая сок из собственного стакана. Он снова немного расслабился, и теперь перед ней снова сидел тот человек, которого она застала, зайдя в гостиную, – кто-то очень спокойный, не опасный, даже уютный. В мгновение ока решившись, словно ее осенило, Сафира выпалила:

      – Льюча,