Память, что зовется империей. Аркади Мартин

и вот очередная тошнотворная волна головокружения, зрение по краям заискрилось и замельтешило, и она снова подумала: «Мы так спалим всю проводку, прекрати…»

      <Не могу>, – снова ответил Искандр – огромное отрицание в ее разуме, разрыв, словно ушедший в землю разряд, – и тут он пропал.

      Мертвая тишина. Даже без ощущения, что он смотрит глазами Махит. Она почувствовала себя невесомой, переполненной эндорфинами, которые выплеснулись ненамеренно и в ужасном одиночестве. Язык отяжелел. Стал на вкус как алюминий.

      С ней еще не происходило ничего подобного.

      – Как он умер? – спросила она и поразилась, что говорит совершенно нормально, совершенно невозмутимо; спросила исключительно разговора ради. Ни один тейкскалаанец не знал об имаго, ни один даже не понял бы, что сейчас с ней произошло.

      – Задохнулся, – сказал человек в красном, привычно дотронувшись до шеи трупа двумя пальцами. – Закрылось горло. Весьма прискорбно; но часто физиология неграждан так сильно отличается от нашей.

      – Он съел то, на что у него аллергия? – спросила Махит. Какой-то абсурд. Она оцепенела от шока, и Искандр, похоже, умер от анафилаксии, и если она не будет держать себя в руках, то начнет истерически хохотать.

      – На ужине с министром науки Десять Перл, не меньше, – сказал последний придворный – из Информации. Казалось, этот вылез из классической тейкскалаанской картины – его черты лица были невероятно симметричными: пухлые губы, низкий лоб, идеальный нос крючком; глаза – как глубокие бурые озера. – Вы бы видели новостные трансляции, госпожа посол; таблоиды как с ума сошли.

      – Двенадцать Азалия не хотел вас задеть, – сказала Три Саргасс со своего места у дверей. – Новости не разошлись за пределы дворцового комплекса. Такое не стоит знать обычным гражданам.

      Махит вернула простыню на подбородок трупа. Не помогло. Он все еще был там.

      – И станциям не стоит знать? – спросила она. – Курьер, просивший о моем присутствии в Городе, выражался без нужды расплывчато.

      Три Саргасс пожала одним плечом, едва заметным движением.

      – Госпожа посол, хотя я асекрета, не каждый асекрета осведомлен о решениях министерства информации в целом.

      – Что прикажете делать с телом? – справился человек в красном. Махит взглянула на него: высокий для тейкскалаанца. Его глаза, расслабляюще дружелюбные и зеленые, почти наравне с ее. Она даже не представляла, что делать с трупом. Сама она еще никого не сжигала; еще слишком молодая. Оба ее родителя живы. А кроме того, было принято звонить распорядителю похорон, и все устраивал он – желательно, пока тебя держит за руку кто-нибудь из твоих любимых и плачет с тобой из-за общей утраты.

      Что делать конкретно с этим телом, она представляла еще меньше. По Искандру не заплачет никто, даже она, а во всем тейкскалаанском космосе не найдется ни одного сведущего распорядителя похорон.

      – Пока ничего, – выдавила она и тяжело сглотнула, чтобы подавить остатки