Спасение Европы. Николай Николаевич Максимов

джагунов, то есть сотен военных, – это серьезно. В случае чего о сопротивлении не может быть и речи, хотя у Мамута тоже немало салчи, то есть моряков… Общими усилиями быстро перетащили остатки груза на галеры, и Мамут, даже толком не попрощавшись с другом Алборзом, приказал кораблям отчаливать. Еще раньше смылся и погонщик со своим стадом верблюдов. Когда от берега удалились на несколько миль, впередсмотрящий, иногда оглядывающийся и назад, крикнул:

      – Хозяин! Там, на берегу, появились вооруженные всадники. Много!

      Несомненно, это были монголы. Но они не ударились в погоню. Может, побоялись моря. Может, не поняли, что галеры – корабли купца…

      – Заходим в Дербент! – бодро объявил Мамут. – Всем сутки отдыха! Экипажи судов могут сойти на берег поочередно. Далеко от причала не отходить, постоянно быть начеку, в случае чего шустро возвращаться! Остающиеся на судах охраняют груз и сами галеры. С наступлением сумерек всем быть на борту.

      По мере причаливания кораблей к пирсу команду хозяина передали всем экипажам. Сказать, что новость пришлась по душе, – ничего не сказать. Все понимали, от какой возможной беды они унесли ноги, потому радовались, будто после долгих мучительных переживаний родились заново. Ведь объявление отдыха означало, что беда действительно миновала.

      Прежде чем пойти в город, Мамут привел себя в порядок: попросил Эхмета постричь его, укоротив волосы; сам подровнял окладистую бороду; достав в каюте лучшую одежду, приоделся. Правда, она теперь сидела на нем мешковато. Но ничего, накинутый поверху шелковый халат скрывал это. Вскоре Мамут, оставив суда под присмотром сыновей, в сопровождении Аюны и двух здоровых гребцов в качестве телохранителей поднялся в город. Заметно похудевший за эти беспокойные месяцы, шел он легко, даже молодцевато, так, что со спины казался вообще человеком молодым. Если, конечно, не приглядеться к отдающим уже серебром волосам. В городе он, прежде всего, хотел встретиться с ширваншахом, как называли царя Дербенд-ширвана. Серебряная Болгария с давних пор имела дружественные связи с этим небольшим государством, простирающимся от Дербента до дельты реки Куры. Через его ширваншаха болгарский эмир Челбир сын Отека узнавал новости, происходящие в далеких южных странах. Поскольку Мамут был известным человеком из окружения эмира, иногда даже выступал в качестве его туджуна, то есть посла, он не мог по случаю появления здесь не выразить свое почтение правителю Дербента.

      У крепостных ворот их остановила стража.

      – Стой! Кто такие? Куда идете? – спросил старший наряда.

      – Я Мамут – человек эмира Серебряной Болгарии Челбира. Здесь проездом. Хотел бы встретиться с уважаемым ширваншахом Абдал-Малик ибн Бек-Барсом. Она – моя дочь, заодно и толмач, – объяснил Мамут старшему стражу, мотнув головой в сторону Аюны. – А мужчины – моя охрана.

      – У нас ширваншах не Бек-Барс, – сказал стражник, насторожившись.

      – Ка-ак? И кто же теперь ваш властелин? – несколько растерялся Мамут, впрочем, тут же взял