Его дерзкий трофей. Мария Летова

ждёт, посмотрев мне в лицо.

      Тут же ныряю в ящик, пряча его в волосах, и перебираю инструменты.

      Достаю плоскогубцы и заглядываю в его глаза. Они серьёзнее некуда.

      Какая неприступность…

      Сердце колотится.

      Смотрю на него также серьёзно, вручая их, но, когда он уже готов коснуться инструмента, отдергиваю руку. Его пальцы хватают воздух, а я хихикаю.

      – Тебе точно двадцать? – вздыхает он, опуская руку.

      – Да, а тебе сколько, пятьдесят? – радуюсь я, нажимая на пластиковые ручки и делая кусь-кусь в его адрес.

      Его губы улыбаются.

      Они со мной заодно.

      Воодушевляюсь.

      – С твоей двадцаткой – да, – говорит Егор, снова протягивая руку.

      Значит, это правда. Ему тридцать.

      Мне всё равно, сколько ему. Джульетте было четырнадцать. Не знаю, к чему я это вспомнила.

      Смотрю на его раскрытую ладонь и обречённо делаю то, что хочется. Сопротивляться просто невозможно.

      Протягиваю свободную руку, и прохожусь пальчиками по его ладони.

      Едва касаясь.

      Начиная от кожаного шнурка на запястье и до кончика среднего пальца. Он отдёргивает руку, а я поднимаю на него растерянные глаза, потому что не знаю, как посмела это сделать.

      – Шершавая… – шепчу смущённо.

      Кожа на его ладони загрубевшая.

      Он не белоручка.

      Ни разу.

      Моя развесёлость улетучивается, потому что его лицо мрачнеет. Черты лица становятся грубее и острее, а взгляд заставляет меня сглотнуть.

      – Ты точно с ребёнком сидеть приехала? – прохладно спрашивает он.

      Это как ушат ледяной воды, который попал прямо мне под кожу.

      Я разыгралась.

      Я не должна была этого делать.

      Я веду себя, как идиотка.

      Дура.

      Суетливо встаю и шепчу:

      – Извини…

      Запихиваю телефон в карман юбки и иду к двери, не оборачиваясь. Напяливаю сандалии, не застёгивая, и ухожу, сдавленно пробормотав:

      – Спасибо…

      Глава 5. Егор

      Провожаю взглядом оскорблённую невинность и спокойно возвращаюсь к делу.

      Так-то лучше. Не фиг баловать.

      Я щас улыбаюсь?

      Блин, да.

      Потираю ладонь о бедро и снова смотрю на опустевший дверной проем.

      Чудо в перьях.

      Руки тонкие.

      Надо же было пиздан*ть такое?

      Думает, я не знаю, что в её мозгах происходит? Там же всё на лице написано.

      Хмыкаю сам себе.

      Лицо у неё конечно своеобразное. Можно и порезаться. Нос как наконечник у стрелы. Точно. И подбородок тоже. Забавно. Глаза красивые, пожалуй. Серо-зелёные, а соски у неё бледно-розовые, как и губы. Я её сиськи даже сиськами назвать не могу. Это уж скорее грудки. Маленькие и округлые.

      Ладно, проехали.

      Цепляю плоскогубцами ушко бегунка, отгибаю его на миллиметр и достаю язычок.

      Готово.

      Встаю, размяв шею, и возвращаю инструменты в коробку.

      Куда она хоть помчалась, дитя