Жемчужина. Андрей Сметанкин

Карлик бесцеремонно растолкал художника.

      «Ты всё спишь?» – язвительно спросил карлик.

      «Я мечтаю», – простодушно ответил художник, а забытая кисточка тихо задрожала в его руках.

      «Ну да, – подхватил карлик, – каждый мечтает о том, чего никогда не будет!»

      «Ты что-то сказал, карлик?» – спросил художник и встрепенулся, возвращаясь из собственного сна в реальный мир людей и событий, а кисточка задрожала ещё сильнее.

      «Да, я сказал, что тебе осталось жить только три недели! – с бешенством прокричал карлик, ибо искренно уверовал в то, что перестанут называть его жалким карликом, а со страхом и почтением начнут обращаться к нему: „Ваше Превосходительство“. – Ты скоро умрёшь!»

      «Не может быть… – огорчился художник и спросил: – А ты откуда знаешь, карлик?» – и кисточка задрожала так, будто решила превратиться в бабочку и улететь прочь от этого ужасного места.

      «А ты загляни, маратель, в эту книгу! – закричал злой человечек прямо в ухо бедному старику. – Ну, что там написано, старая развалина? – и приказал: – Читай вслух!»

      «„Маляр и мечтатель Тиц … 17 мая …“ – ничего не понимаю, и мои глаза болят, и в ушах стреляет…» – заплакал вдруг художник беспомощным ребёнком, и кисточка выпала из рук…

      «А тебе не надо понимать, недоучка! – прокричал карлик и нетерпеливо потребовал: – Делай то, что написано в книге!» – и лицо человечка исказилось в злой нетерпеливой гримасе.

      «Позволь, но я ещё не написал свой рассвет!» – попробовал возразить Тиц и наклонился за кисточкой.

      «А меня это мало волнует… – карлик не скрывал своего раздражения. – Ты никогда его не нарисуешь, маляр!»

      «Но почему?» – возмутился художник и поднял кисточку с земли.

      «Потому, что ты – бездарен: надо честно смотреть правде в глаза!» – заявил карлик.

      Тиц было вспыхнул, но успокоился. К чему сотрясать воздух кулаками, когда вся жизнь позади, а ты так и не написал ни одной картины. Действительно, бездарь и неудачник… Художник выпрямился и стал смотреть, как дрожат его руки.

      Старый художник на время задумался.

      «Хорошо, – сказал он, – я согласен с тобой. Только позволь мне с первыми лучами солнца сделать несколько мазков. Надеюсь, за эти годы я не разучился держать в руках ни себя, ни мольберт, ни кисти!» – сказал Тиц и последним усилием воли заставил кисточку не дрожать в своих руках.

      «Ладно, валяй, пустой маратель жизни…» – великодушно разрешил карлик, повернулся к востоку спиной и стал ковыряться пальцем в носу.

      Прошла минута-другая, и весь восток вдруг взорвался красками, как спелый гранат. Алый сок небес брызнул на землю, на мост – на Тица и карлика. Карлик возмутился и спрятался в тень, а художник обмакнул кисточку в живую краску рассвета и коснулся холста.

      И тут