Стихи и эссе. Ингер Кристенсен

Кристенсен, в особенности это относится к сборнику «alfabet» (1981). Жёсткие рамки формальных ограничений не являются проблемой. Парадоксальным образом они генерируют новый поэтический язык. Часть «творческой свободы» поэт жертвует во благо обретения языком большей степени самостоятельности, поскольку творить начинают сама система и сам язык. Между Ингер Кристенсен и другими современными ей поэтами, такими как Ханс Йорген Нильсен, Свен Оге Мадсен, Пер Хойхольт и Клаус Хек, образуются связующие звенья.

      «Det» делится на три большие главы. В качестве введения выступает «Prologos», содержащий 526 строк. Далее следует средняя часть под заглавием «Logos», и завершает весь текст «Epilogos» в 528 строках. Ингер Кристенсен ведёт речь о творении и о творческой силе языка, которую она помещает в рамки строгой философской системы. Несмотря на значительный объём, «Это» нельзя назвать необозримым или хаотичным, напротив, его композиция максимально выверена.

      В «Prologos» и «Logos» описано, в духе Ветхого Завета, сотворение мира, а «Epilogos» описывает страх его гибели. Так каким же образом происходит сотворение мира? Цикл начинается словом «это» («det»), которое разрастается и из которого наконец вырастает некий текст. Датское слово «det» обладает исключительной многозначностью: оно является и местоимением «это» или «оно», и связкой «то, что», и определённым артиклем, используется для субстантивации других частей речи. Такая многозначность придаёт датскому языку интонационную гибкость, которой виртуозно пользуется Ингер Кристенсен. За словом «det» следует одно из идиоматических выражений, в котором оно используется дважды в разных значениях: «det var det» (дословно «это было это») – «ну вот и всё», или «это было – и всё на этом». В конечном итоге из одного слова «это» возникает целый мир. Так Ингер Кристенсен указывает на творение как на космологический феномен, но и на творчество как на феномен языковой – оба феномена взаимозависимы в рамках человеческого понимания мира. Сложное соотношение между языком и миром в целом является центральным пунктом в цикле «Это», как и в творчестве Ингер Кристенсен во всей его целостности. Так, например, говорится: «Сжатый мир, окаменевшая перспектива, непроходимый фиксированный смысл», – но одновременно обнаруживается твёрдая вера в возможность творчества, которое язык раскрывает в системе.

      «Это» является текстом, который своими многочисленными повторами и удивительным ритмом может воздействовать гипнотически, если читать его на едином дыхании. Его языковые обороты и выражения, кажется, постоянно рождают новый язык. Впрочем, если верить Ингер Кристенсен, она начала писать «Это» совершенно случайно.

      Был май 1967 года, я писала «Азорно». И тут это неожиданно случилось. В тот день, когда роман был завершён, и я сидела и раскладывала листы рукописи и упаковывала их в конверт, у меня неожиданно вырвалось: «Это. Это было – и всё на Этом» – И весь вечер я, не переставая, работала над тем, что стало началом «Это».

(Ингер Кристенсен. «В начале была плоть»)

      Это.