Холод. 98 лет спустя. Мери Ли

хотела напасть на меня со спины, но не мог оторвать взгляд от несчастной блондинки, которую начал толкать мужчина из толпы. Потом охрана набросилась на неё и куда-то потащила. И в этот момент я потерял бдительность.

      Как только широкая спина охранника в серой форме преградила мне вид на сокамерницу, я сделал шаг вперед и тут же получил удар ножом в спину. Эта сука повредила мне спинной мозг. Я осел на колени и даже не мог поднять голову, чтобы увидеть, куда именно увели блондинку.

      Толпа ликовала. Для них боль Мора слаще Рождества. Под громкие крики людей, призывающие девушку добить меня, я просто сидел на коленях и ничего не мог сделать. Беспомощность – худшее чувство. Я это знаю, испытал его в полной мере.

      Чувствовал, как девушка-боец приближается ко мне снова и понимал, что сейчас она меня добьет.

      Очередная смерть.

      Очередная агония.

      Но перед этим я хочу увидеть нечто прекрасное, а не каменный пол, на который я сейчас смотрю. Прикрыл глаза и вновь увидел одну из немногих картин в своей голове. Тех картин, которые принадлежат только мне и ей.

      Темноволосая голубоглазая маленькая девочка бежит ко мне. На ней надето светло-голубое платье, волнистые волосы развеваются от скорости её бега. Она улыбается и во всё горло кричит "Папа". Я испытываю счастье, такое, что ни с чем в этой жизни не может сравниться. Но Сара не успевает добежать до меня, мои глаза распахиваются в тот момент, когда девушка-боец вонзает уже торчащий из спины нож до конца. И я падаю на каменный пол, спустя минуту перед моими глазами появляются серые ботинки охранника, несколько пар рук поднимают меня и волоком тащат обратно в камеру. Они не добили меня… почему-то.

      Я испытал облегчение, когда увидел, что девушка-соседка тоже в камере, видимых повреждений я на ней не наблюдал. Но её лицо. Мокрые щеки. Почему она плакала? Ей сделали больно? Или ей страшно? В женской голове невозможно разобраться. Никакие намеки не помогут мужчине понять, что в ней творится. А так как девушка со мной не разговаривает, я даже не буду пытаться.

      Но она снова удивила меня.

      Причем дважды.

      Мало того, она вынула нож из моей спины, так она ещё и заговорила со мной. Но после того, как лезвие покинуло моё измотанное тело, блондинка быстро ретировалась и закрыла за собой дверь-решетку. Заперла на все замки и удалилась в туалет. Её долго не было, я уже успел прийти в себя и даже смог подняться на ноги и по максимуму смыть с себя кровь. Меня, в отличие от сокамерницы, не выводят в ванную, и всё, чем я могу довольствоваться – это тонкая струйка ледяной воды, но мне раз в неделю приносят чистую одежду. И на этом спасибо.

      Несмотря на то, что вчера девушка заговорила со мной, больше мы это не практиковали. Я всё чаще и чаще просто сидел с закрытыми глазами и виделся со своей дочерью.

      Я так скучаю…

      Никогда не думал, что по кому-то можно тосковать так сильно, что все внутренности превращаются в требуху, а душа физически начинает кровоточить. Эти моменты… одновременно приносят непомерную радость и доставляют щемящую боль. Но без этих кратких встреч