Каждому по делам его. Валентина Георгиевна Панина

Олесе у него претензий не было, она домашняя, уютная, но с Ритой лучше. Рядом с Ритой жизнь кипит ключом, и вечно чувствуешь себя, как на пороховой бочке. При всех своих достоинствах Олеся не выдерживала сравнения с Ритой. И это им признанный факт. Возвращаясь, домой, после любовных утех с Ритой, Виктор даже не пытался придумать причину своей задержки допоздна, а Олеся не спрашивала.

      Олеся по утрам вставала рано, чтобы успеть приготовить завтрак. В этот день, как всегда, встала рано, приготовила завтрак и села за стол в ожидании, когда Виктор выйдет из душа и придёт на кухню. За завтраком Виктор посмотрел на жену долгим изучающим взглядом и подумал:

      – А волосы у Олеси хороши, густые, ровные, приятного пшеничного цвета, и на солнце отливают золотом, да и глаза у неё красивые.

      Олеся, как будто прочитав его мысли, спросила:

      – Стародубцев! Какого рожна тебе надо?

      – Ты о чём? – удивлённо поинтересовался Виктор.

      – Ты знаешь, о чём! И не делай такие удивлённые глаза! Сколько можно бегать по бабам? Что со мной не так?

      – Олеся! Не говори ерунду! И с тобой всё в порядке! Просто у меня такая работа, я все двадцать четыре часа на службе!

      – Не ври мне, Витя! На работе ты до шести, за редким исключением!

      – Ты меня проверяешь?

      – Ни в коем случае! Просто звонила несколько раз по делу, но твой Алексей мне говорил, что ты уже ушёл домой!

      – Я ему башку оторву, чтобы не врал!

      – Себе оторви, Стародубцев, а то совсем заврался, жеребец неугомонный!

      – Милая, да ты охренела! Наезжаешь на мужа, как здрасьте! – блеснул карими глазами и лукаво улыбнулся жене Виктор.

      – У каждого свои недостатки! – Олеся встала, взяла кофейник, налила себе остывший кофе, отхлебнула и посмотрела на мужа.

      Виктор сидел, задумавшись, он плохо помнил их первую ночь, потому что в тот вечер много выпил. Помнил, как отнёс Олесю в комнату, положил на кровать, но не набросился на неё, а сделал, что от него ждали без вожделения и заснул, даже не поняв, сорвал цветок или это случилось ещё до него. Тогда его не волновало, что у Олеси до него было, потому и не озаботился. И утром спрашивать не стал, да и зачем? А, сейчас вдруг захотелось спросить. Кто до него прикасался к её обнажённому телу, заставляя набухать и твердеть вишенки на её полной груди, кто гладил её бархатную кожу, ощущая волнующую упругость мышц? Видимо всё это было написано у него на лице, потому что Олеся ухмыльнулась и, гордо подняв голову, встала, отошла к окну и отвернулась от него.

      Виктор посмотрел на неё и подумал: – «А она у меня хорошая, добрая, заботливая, даже симпатичная на внешность, но пресная, без изюминки – скучно мне с ней. И пять лет назад так было, и сейчас почти ничего не изменилось. Привык я к Олесе, притерпелся».

      Но вряд ли это можно было назвать достижением. Не любил он её…, но сейчас ему вдруг захотелось осчастливить жену, вроде как, прощения попросить за своё равнодушие. Виктор иногда видел, как в её глазах загоралась страсть,