Рубин во мгле. Филип Пулман

ье по правую руку, где пожилой человек сидел под лампой и читал «Негодяйку Пенни». Когда девушка легонько постучала в стекло, он вздрогнул и поспешно отложил журнал.

      – Простите, мисс. Не заметил, как вы вошли.

      – Мне нужно видеть мистера Шелби. Но он меня не ждет.

      – Ваше имя, мисс?

      – Меня зовут Локхарт. Мой отец был… мистер Локхарт.

      Портье мгновенно просиял.

      – Мисс Салли, не так ли? Как же – я вас помню!

      – Неужели? По-моему, я здесь никогда раньше не бывала…

      – Да нет, бывали! Лет десять тому назад, никак не меньше. Вы сидели около вот этой самой лампы, ели имбирный бисквит и рассказывали мне о вашем пони. Вспомнили? Вы уж меня простите… Очень прискорбно было услышать о вашем отце, мисс. Ужасно, когда тонут корабли. Он был истинным джентльменом.

      – Спасибо вам… Я и пришла отчасти из-за отца. Мистер Шелби у себя? Можно с ним поговорить?

      – Боюсь, что нет, мисс. Он сейчас на Вест-Индской верфи. Но мистер Хиггс, секретарь нашей компании, у себя. Он будет рад встретиться с вами.

      – Хорошо. В таком случае я сейчас поднимусь к нему.

      Портье позвонил в колокольчик, и появился мальчишка, в котором, казалось, сгустились вся копоть и сажа Чипсайда. Его куртка была порвана в трех местах, воротничок съехал на сторону, а волосы выглядели так, как будто их только что использовали для опытов с электричеством.

      – Чего нужно? – спросило это явление, которое звали Джим.

      – Повежливей! – сказал портье, – Проводи эту молодую леди к мистеру Хиггсу – и не глупи! Это мисс Локхарт.

      Глаза мальчишки мгновенно окинули ее с ног до головы и тут же с подозрением обратились к портье.

      – Вы присвоили мой журнал! Я видел, как вы его припрятали, когда вошел старина Хиггс.

      – И не думал я, – неуверенно возразил портье, – Иди и делай что велено.

      – Ничего, я его найду, погодите, – пообещал мальчик. – Нет у вас такого права – зариться на чужую собственность. Идемте, – добавил он, обращаясь к Салли, и вышел в коридор.

      – Вы уж его извините, мисс Локхарт, – сказал портье, – Поздно поймали волчонка, теперь уже не приручишь.

      – Ничего страшного, – ответила Салли, – Спасибо. На обратном пути я загляну попрощаться.

      Мальчишка ждал ее у лестницы.

      – Так, значит, ваш отец был здешним хозяином? – спросил он, когда они начали подниматься.

      – Да, – ответила Салли. Она хотела что-то добавить, но не нашла подходящих слов.

      – Он был добрый малый.

      Слова были сочувственными, и Салли это поняла.

      – Не знаете ли вы человека по имени Марчбэнкс? – спросила она, – Может быть, он работает где-нибудь здесь?

      – Нет, никогда не слышал такого имени.

      – А может быть, вы слышали… – Они уже были почти на верху лестницы, и Салли остановилась, чтобы закончить вопрос, – Может быть, вы слышали что-то о семи блаженствах?

      – Чего-чего?

      – Пожалуйста. Это важно.

      – He-а. Не слыхал, – Он задумался, – Похоже на кабак или вроде того. А что это такое?

      – Сама не знаю. Ничего, ерунда. Забудьте об этом! – И Салли шагнула на верхнюю площадку лестницы, – Так где же здесь найти мистера Хиггса?

      – Тут.

      И он с грохотом ударил в тяжелую деревянную дверь и, не дождавшись ответа, распахнул ее со словами:

      – Леди к мистеру Хиггсу! Имени мисс Локхарт!

      Салли вошла, и дверь закрылась за ней. Комната была полна сигарным дымом и необыкновенно богато убрана: полированная кожа, красное дерево, серебряные чернильницы, шкафы с бронзовыми ручками и хрустальные пресс-папье. Тучного вида человек в другом конце комнаты скатывал в рулон большую карту, и его лысина блестела от усилий. Впрочем, блестела не только лысина: блестели и его ботинки, блестела тяжелая золотая цепочка с масонской печатью над его брюшком, и все его лицо блестело от пота и лоснилось, свидетельствуя о долголетнем пристрастии к вину и вкусной еде.

      Он покончил с картой и взглянул на вошедшую. Его лицо мгновенно приобрело торжественное и благочестивое выражение.

      – Мисс Локхарт? Дочь покойного Локхарта?!

      – Да.

      – О моя дорогая! – воскликнул он, простирая к ней руки, – Что я могу сказать? Лишь то, как мне тяжело, как всем нам невыносимо тяжело было услышать о вашей утрате. Прекрасный человек. Великодушный работодатель. Истинный христианин. Рыцарь! Э-э… м-м-м… Великая утрата, печальная и трагичная утрата.

      Она опустила голову.

      – Вы очень добры. Но могу ли я попросить вас кое о чем?

      – Моя дорогая!

      Мистер Хиггс повеселел и принял самый радушный вид. Он подтолкнул к ней кресло и встал своей широкой спиной к камину, сияя ласковой дядюшкиной улыбкой.

      – Я сделаю все, что в моих силах, обещаю вам!

      – Ну,