Слеза Ночи. Наталия Новохатская

спросила Люма. – Причем серьезное, не надо встревать, пока нас не зовут, ладно? Может быть, тетка Ира знает, что она делает, а может, и нет. Мне уже стало достаточно противно, в замочную скважину вдоволь насмотрелись.

      – Целиком и полностью в вашем распоряжении, – согласился Лева. – Как скажешь, так и сделаем. Тетушка твоя – и воля соответственно твоя тоже!

      Лева понял, что замечанием о личной жизни поэта Тютчева он задел болевую точку, поэтому корил себя и был готов повиноваться до бесконечности. Естественно, если бесконечность не слишком затянется.

      Она и не затянулась. Компьютер всего лишь в третий раз просигналил по-английски: "Ваша крепость пала под натиском варваров, будете строить заново?", как в дверь постучались, и мама принесла сыну телефонную трубку.

      – Левочка, тебя Майя Петровна, – сказала она с укоризной. – А ведь ты обещал, как тебе верить?

      – Мам, ну честное слово, ни сном ни духом, – клялся Лева, зажимая рукой трубку. – Ей-богу, никакого вреда не случилось, просто стечение обстоятельств.

      – Люма, деточка, вам я доверяю, – вздохнула бедная Тамара Львовна, милая, воспитанная пожилая дама. – Посмотрите за дурачком, ладно?

      – Насколько получится, но это вправду не он, – заверила Люма.

      Тамара Львовна горестно кивнула ей и вышла. Тем временем Лева вел телефонные переговоры, и в голосе его солидность боролась с прорывающимся смехом.

      – Да, Майя Петровна, конечно, Майя Петровна, должным образом, Майя Петровна, не беспокойтесь. Я все понял, и никаких проблем. Записываю, вот взял ручку, секундочку… Она тоже, я обещаю, вот она здесь, и передает вам привет, мы только что о Тютчеве беседовали, спасибо вам. До свиданья!

      Отключив кнопку, Лева рассмеялся в голос, подкинул трубку к потолку и ловко поймал – хорошо, что мама не видела!

      – Русская литература приносит дивиденды! – воскликнул Лева, отсмеявшись, но потом снизошел до вразумительного объяснения. – Наша подопечная напугала наставницу до обморока, ты бы слышал, как она лебезила! Как будто я из департамента образования, даже кокетничала со мной! А мамашка боялась! Пойдем, расскажем, как Мая Плита ползала на брюхе, как рассыпалась мелким бесом.

      – А конкретнее можешь? – упрекнула друга Люма. – Я же не слышала ничего.

      – Я не знаю, что они там делали по комсомольской линии при развитом социализме, но клянусь, Мая Плита тогда отличилась! – продолжал интриговать подружку Лева. – Можешь быть совершенно спокойна за свою литературу, не меньше пяти баллов до самого аттестата, но, конечно, если не заикнешься об истории с теткой! Наставница взяла с меня благородное слово, что я молчу в тряпочку. И Бакуниных выдала с головой, правда одного, о втором ничего не знает. А до экс-комментатора дойдем пешочком!

      – Поправь меня, если я ошибаюсь, – церемонно начала Люма. – Май-Петровна Плита так испугалась за свою репутацию, что в обмен на твое молчание в школе (и на мое тоже) дала тебе адрес и телефон одного из Бакуниных.